Танец на раскаленных углях

– Бесполезно, – возразил я, – не привыкнет. Придется ее терпеть. Побыстрей бы до границы джунглей добраться. Там оставим девчонку «Носорог» охранять, хоть душой отдохнем от этой прилипалы.

– По расчетам, к утру должны быть на месте. Выходит, скоро отмучаемся.

– Постучи по деревяшке – сглазишь.

Я поднялся с матраса, потянулся и пошел разогревать себе еду. Около девяти. До дежурства три часа. Чтобы как-то убить время, решил после ужина посмотреть какую-нибудь киношку.

К тому времени, как я расправился со своим пайком, Брюс уже тихо посапывал на своем матрасе в две дырочки, поэтому коллективного просмотра не получилось.

«Вот дает! – откровенно позавидовал я ветерану. – Теперь продрыхнет до четырех – пушкой не разбудишь».

Конечно, ничего приличного на борту не оказалось – одни военные боевики и учебные пособия в помощь начинающему десантнику. Выбрав фильм с замордованным киношниками всех времен и народов названием «Умереть или выжить», минут тридцать «наслаждался» откровенно пропагандистской жвачкой, когда «наши парни» в огне не горят, в воде не тонут, вовремя дают по зубам кому надо, и пули от них отскакивают, как от чугунных статуй. Перспектива умереть никому из них явно не светила – только выжить. Так бы и назвали киношку – «выжить», и нечего темнить насчет «умереть».

Надоело, плюнул, выключил телевизор и направился в кабину управления в подавленном состоянии. Что-то нехорошее было у меня на сердце. Какое-то тревожное предчувствие терзало душу. Однако никаких реальных объяснений своей меланхолии я не мог предложить. Свалил все на вечерний сон – недаром маги-лекари каждую субботу на телеканале папочки Патриции в программе «Здоровье без лекарств» талдычат, что спать от семи до десяти категорически не рекомендуется, впрочем, как и принимать пищу. Может быть, мне до тошноты наскучила эта бесконечная тряска на колесах. Ничего, скоро надоест топать ножками.

Не успела моя рука коснуться ручки двери, ведущей в рубку управления, как вездеход резко остановился. Меня бросило по инерции вперед, и мой лоб вошел в довольно жесткий контакт с твердой металлической поверхностью. Смачно выругавшись (хорошо, что девушка не слышала), я распахнул тяжелую дверь и хотел сразу же отчитать нерадивого водителя, но, наткнувшись на озабоченный взгляд начальника экспедиции, понял, что произошло нечто из ряда вон выходящее, и прикусил язык.

Все присутствующие были какие-то подавленные. На Патрицию страшно глянуть: девушка сидела бледная, как смерть, на осунувшемся лице лишь пара зеленых озер, влажных от слез. Фарик, также побледневший то ли от волнения, то ли от испуга, затравленно посмотрел на меня и быстро отвел взгляд. Лишь начальник экспедиции сохранял видимость спокойствия, хотя сломанный карандаш на его столе прямо указывал, что на душе у него в данный момент отнюдь не спокойно.

– Все, Коршун, кажется, приплыли, – с грустью в голосе констатировал Его Величество.

– Что случилось, мастер?

– А то и случилось, – печально ответил гном, – обложили нас со всех сторон. Хорошо обложили. Успели гады определить координаты вездехода со спутника и приготовили торжественную встречу.

– Ну и что? У нас есть средства, которых хватит, чтобы отбиться от целой армии.

– Коршун, нам придется иметь дело не с обычными солдатами, а со сворой магов Гильдии. Все, кого не добили мои парни, прибыли сюда, чтобы поквитаться с нами. Да что я тебе все это рассказываю? – тяжело вздохнул король. – Давай лучше послушаем Фарлафа.

– Действительно, учитель, как вам уже сообщил Его Величество… – Маг осекся, виновато посмотрел на короля и стушевался, залившись пунцовым румянцем, словно красная девица.

– Его Величество?! – всплеснув руками, воскликнула Патриция и уставилась на нашего босса пристальным взглядом работника прокуратуры или правоохранительных органов. Слезы в ее глазах моментально испарились, кровь прилила к щечкам, возвращая нормальный цвет мордашке. – Так вот вы кто, – с упреком в голосе, словно от нее специально скрывали страшную тайну, тихо проговорила девушка. – Тогда мне все понятно…

– Что же тебе понятно, дочка? – ласково, даже с нежностью в голосе спросил король.

– А все понятно! – на миг воспрянула духом Пат. – Точнее, ничего не понятно, – поникла девушка и замолчала.

Вот она, женская логика: только что ей все было ясно, теперь сама же признается, что ничего не понимает. Поди пойми этих дам.