Танец на раскаленных углях

Начальник экспедиции, устроившись в командирском кресле, молча курил трубку и смотрел в окно на мелькающие в свете мощных прожекторов пейзажи. Любоваться особо было нечем. Однообразная серая равнина, без каких-либо признаков растительности или зверья. Здесь даже не было насекомых, которые за время поездки по Бескрайней Пустоши разнообразили ночные вахты своим мельтешением в лучах фар.

Обычно температура воздуха в пустынях за ночь часто опускается ниже ноля, здесь все по-другому. Датчик показывал за бортом сорок градусов. Если в здешних местах по ночам такая жарища, что тут будет, когда солнышко подкатит к зениту? Немудрено, что к столь жаркому климату не смогли приспособиться неприхотливые саксаулы Черных Песков или кактусы Килийского плоскогорья.

Время от времени на пути попадались пятна солончаков, протяженностью от десятка метров до километра. Тогда все вокруг начинало искрить, брызгать лучиками света в разные стороны. Сразу вспоминался мой недавний сон. Конечно, пейзаж за окном с инсталляциями Шестипалого нечего и сравнивать, но хоть какое-то разнообразие.

Странное место пустыня Зан, очень странное. Стоит напомнить, что начинается она резким переходом от густой травянистой растительности саванны к лысой, как череп мертвяка тысячелетней давности, угрюмой равнине. Казалось бы, переход должен быть постепенным, ан нет, вот она – густая, сочная травка по пояс взрослому мужчине, а через пару метров под ногами уже твердая, словно камень, потрескавшаяся глина.

По большому счету, мне плевать на все местные странности: есть здесь растительность и живность, нет ее, и какая за бортом температура по ночам – если бы не одно загадочное обстоятельство. Дело в том, что, как только «Носорог» выехал на просторы офирской пустыни, я почувствовал себя не в своей тарелке. Голову словно обмотали хорошо вымоченным в воде кожаным ремешком, который по мере высыхания начинал давить все сильнее и сильнее. Сначала я не обратил особого внимания на эту странность, мало ли у кого болит голова после застолья и нервного стресса. Однако очень скоро понял, что кувшин пива, выпитый мной у Бенедикта, и небольшая потасовка, здесь абсолютно ни при чем. Нельзя сказать, что муки мои были сравнимы с адовыми, но все-таки неприятно.

Потихоньку (мало ли на что нарвешься) я вошел в ментал. Ничего странного не обнаружил: ровная аура уверенного в себе гнома – это Матео, энергетические оболочки спящих товарищей также никакими подозрительными оттенками не светились. Только Патриции, похоже, снился приятный сон – ореол вокруг ее головы слабо пульсировал и переливался всеми мыслимыми цветами. Невольно я залюбовался игрой красок – такие чистые оттенки можно наблюдать лишь после летней грозы ближе к вечеру, когда солнце подсвечивает мощные грозовые тучи снизу, а на фоне туч встают изумительные по красоте радуги.

Осмелев, я прыгнул в астрал и тут же вылетел из него как ошпаренный. Было такое впечатление, что все пространство вокруг заполнено шевелящимися щупальцами или змеями неприятного сине-зеленого цвета. Часть этих осклизлых отростков проникла в мою голову и что-то оттуда усердно высасывала.

«Вот те на! Что это за восьминожки тут шастают, на безобидных странников нападают?» – Изумлению моему не было предела. Немудрено, что утыканная этой гадостью башка трещит, словно арбуз, когда крепкие руки продавца сжимают его, чтобы показать покупателю степень спелости товара.

Сосредоточившись, волевым усилием вытолкнул непрошеных гостей из-под черепной коробки и поставил ментальный блок. Тяжесть сразу отступила, настроение резко пошло на подъем.

Снова окунулся в астральное поле. Совсем другое дело – щупальца никуда не исчезли, но больше не пытались внедриться в мою голову.

Внимательно осмотрел товарищей. Чуждое колдовство никого из них не трогало. Фарлаф надежно заблокировал свой мозг (наверное, маг умел это делать на подсознательном уровне даже во сне), потому и дрыхнул сном праведника. Патрицию «щупальца» как бы не замечали, скользили мимо, в контакт вступать не спешили и не мешали девушке наслаждаться радужными ночными видениями. От гномов и Злыдня они опасливо держались на приличном удалении, избегая попыток сближения – факт необъяснимый, надо будет расспросить нашего мага об удивительном иммунитете остальных членов группы к магии предтеч. В том, что это именно их древняя, остаточная магия, я ничуть не сомневался.

– Бррр! – непроизвольно вырвалось у меня, я брезгливо поморщился, замотал головой и задергал плечами.

– Что с тобой, Коршун? – Мой жест не прошел незамеченным мимо зоркого ока Его Величества. – Морщишься, будто лягушку живьем проглотил.

– Вам хорошо, змеюки от вас шарахаются, словно от серой чумы, а на меня набросились, будто голодный вампир на беззащитную старушку!

– Что за звери? Почему их не вижу? – Матео начал обеспокоенно крутить головой в разные стороны.

– И не увидите, мастер, потому что эти то ли щупальца, то ли змеи – не живые…

Кратко, но доходчиво я изложил начальнику экспедиции результаты своих наблюдений в вышних виртуальных сферах.