Танец над вечностью (СИ)

Отчаянная решимость овладела мной. Все, довольно этого нелепого цирка. Инквизитор развернул меня к себе за плечи и отвел волосы, чтобы проверить второе ухо. Я облизнула губы, тяжело дыша. Серый сюртук из дорогой шерсти безупречно сидел на Кысее, но меня больше интересовало то, что под ним. Сейчас эта тщательно выглаженная стрелка на брюках будет смята моей рукой, когда я…

— Хотя да… Чему я удивляюсь, — пробормотал инквизитор, похлопав меня по плечу. — Ты же родился в семье циркача. Не помню, у твоей сестры уши проколоты? О, приехали. Лавка портного.

Он распахнул дверцу экипажа и вылез наружу, а я в бессильной ярости царапнула сиденье. Отымею! Оприходую по самое не балуй, и никто меня не остановит. Решено. Шуточки кончились. План в голове возник так ясно и зримо, что я зажмурилась.

— Лука, пошли! — позвал он. — Не заставляй меня применять силу.

Угу, я тоже применю силу, и не только для того, чтобы побрить…

Глава 10. Профессор Тиффано

Я оставил Луку на растерзание портному, велев тому не скупиться и одеть мальчишку по последней моде. Из-за воеводы придется таскать слугу с собой повсюду, поэтому нормальный костюм ему не помешает. Надо было еще придумать что-то с очками, тогда Лука примет вполне приличный вид. Хотя бритым ему было бы все-таки лучше.

Я провел ладонью по затылку, с неудовольствием ощущая отросший ежик волос. Нет, это все может подождать, в отличие от Пихлер, которая даже в монастыре продолжала терять в весе. Правда, она похудела всего лишь на два паунда за последние двое суток, но все равно, мне стоило поспешить с дознанием. Решительно толкнув двери в лавку часовых дел мастера, я очутился внутри.

— Доброе утро, мастер Гральфильхе.

Часовщик неохотно оторвался от мудреного механизма, над которым колдовал, и взглянул на меня.

— Ох, это вы, фрон профессор, — искренне обрадовался он. — Проходите! Ваш заказ готов.

— Какой заказ? — недоуменно нахмурился я, а потом сообразил. — Неужели вы все-таки сделали часы для… нее?

— Да, — мечтательно улыбнулся мастер, крутанулся на стуле и ловко вытащил длинный ящик из ряда других на полке. — Я долго над ними бился, но мне удалось. Я поймал свет и тень, обращенные точно друг против друга. То, что надо. Держите.

Мастер довольно сложил руки на округлом брюшке и откинулся на стуле, наблюдая за моим изумлением. Сначала мне показалось, что на красном бархате струится жидкая тьма, сплетаясь осколками в бесконечность и подмигивая кровавыми звездами. Я сморгнул, вглядываясь внимательно, и наваждение пропало. Стало ясно, что браслет сделан из черного оникса, отполированного и искусно вправленного в золото. Корпус часового механизма был врезан прямо в камень, отчего и создавалось впечатление, что оникс дышит и течет, вспыхивая и потухая рубиновыми каплями-шестеренками. Циферблата и стрелок как таковых не было.

Я поднял взгляд на часовщика.

— А как увидеть?..

— Время? А его нет. Как нет света без тьмы, — загадочно произнес он.

— Наоборот, — поправил я. — Тьма есть отсутствие света.

— Обратное тоже справедливо. Свет есть отсутствие тьмы, — хитро подмигнул мастер Гральфильхе. — Но не волнуйтесь. Свет, как и время, можно увидеть. Смотрите.

Он подцепил полоску тьмы и замкнул ее в бесконечность. Крошечные алые искры вспыхнули, пришли в движение и сложились в звездный узор времени, в центре которого возникло два лепестка света.

— Вы знаете, что наше сердце отсчитывает в среднем шестьдесят ударов в минуту? Вдумайтесь, фрон профессор. Самый совершенный хронометр уже создан Единым. Тик-ток наших сознаний определяет течение времени. Но оно неравномерно, увы… В скуке минуты кажутся часами, а в страсти они пролетают мгновеньями. Но мне удалось решить и эту задачу. Я создал самые точные часы для вашей возлюбленной, в которых тень гоняется за светом, чтобы, догнав, пуститься от него прочь. Держите.

Он разомкнул браслет, и механизм замер, едва слышно продолжая отсчитывать неумолимый ход времени. Меня вдруг окатило ужасом от того, что с каждым оборотом шестеренок утекают в бесконечность остатки души Хриз. Я должен спешить… найти ее… пока не поздно…

— Я… не могу взять их, простите, — с трудом выговорил я, осторожно положив часы обратно в ящичек. — Потому что не смогу подарить их той, для которой… Неважно! Я пришел не за этим.

Решительно мотнув головой, я полез в карман и достал свои часы.

— Простите, что был так неосторожен, но я сломал их. Неудачно… упал с лошади. Их можно починить?

Часовщик задумчиво поправил съехавшие на переносицу круглые очечки и кивнул.

— Оставьте, — коротко ответил он и отвернулся, возвращаясь к работе.

Он был явно обижен моим отказом.

— Простите меня, мастер, — покаянно произнес я. — Вы создали шедевр, а я не могу его принять. Правда, не могу. Не сердитесь, прошу вас.

Гральфильхе молча продолжал ковыряться в механизме. Я тяжело вздохнул.

— Мне жаль, но я должен спросить вас еще кое о чем. Рубины. Почему Часовой корпус ввел запрет на их торговлю?

Мастер пожал плечами и, не оборачиваясь, равнодушно произнес:

— Потому что их не хватает.

— Для чего?

— Для имперского хронометра.