Танец над вечностью (СИ)

Липкий кошмар судебного заседания превратился в нелепый фарс. Лица, знакомые и неизвестные, смешались в одно месиво, из которого я выхватывал отдельные фрагменты. Обеспокоенное лицо Эмиля, который ободряюще кивнул мне и неуверенно оглянулся на свою семью в трауре... Рядом с ним заплаканная Софи, которой сделалось дурно, когда профессор Вальтер свидетельствовал о результатах вскрытия княжны... Напряженный отец Георг, крепко сжавший кулаки, когда магистр Лоренц обвинил меня в домогательствах к княжне... Неугодные показания профессора Адриани, которого грубо оборвал обвинитель... Офицер Матий, растерявший обычную развязность и упрямо твердящий про подозрительное поведение госпожи Хризштайн... Запальчивая в своей искренности Нишка, которую председательствующий кардинал Яжинский за пререкания едва не выгнал из зала... Чета Остенберг, советник, стражники... Темная тень великого князя Севастьяна, взирающего на происходящее из верхней ложи... И ненавидящий взгляд отца Юли, от которого хотелось провалиться сквозь землю, а слова застревали в горле. Я начал говорить, а потом осекся и замолчал, поняв, что бесполезно, никто меня не слушал.

- Высший церковный суд города Зевасталя постановил: признать обвиняемого Кысея Тиффано виновным в преступлениях против веры, а именно в нападении на посольство светлого вояга Густава, покушении на его жизнь, убийстве сиятельной княжны Ярижич, а также...

Я снял очки и потер переносицу. Все кончено. Великий князь Севастьян был в сговоре с колдуньей, но никогда не признается в этом. Они все плясали под ее дудку... и пляшут до сих пор. Так же слепы, как и я когда-то был... Господи Единый, прости им слепоту, убереги детей своих от беды, защити от демона в женском обличье и даруй мне прощение за грехи мои, за то, что не смог исполнить должное.

- ... Посему, суд приговаривает обвиняемого к отлучению от Святой Церкви и казни в очищающем пламени костра.

В зале сделалось очень тихо. А потом в напряженной тишине раздался звенящий голос князя Тимофея:

- И пусть горит долго.

С места медленно поднялся отец Георг и сказал:

- Не допущу. Любой может выступить в защиту обвиняемого. Если это окончательное решение суда, то я вынужден обнародовать...

- Думаю, не стоит этого делать.

Знакомый голос принадлежал отцу Павлу, который стремительным серым пятном пересек зал и оказался возле судьи. Сослепу глава Ордена Пяти вдруг показался мне тощим стервятником, спикировавшим на мою будущую могилу. Хотя ее-то как раз не будет, прах просто развеют по ветру. Как же все бессмысленно!

- Орден Пяти заявляет о новых открывшихся фактах, неоспоримо свидетельствующих о невиновности обвиняемого Кысея Тиффано, а посему высшей церковной властью настоятельно рекомендует суду пересмотреть приговор.

Я торопливо надел очки и посмотрел на отца Павла. Его лицо ничего не выражало и не дрогнуло, когда в зале поднялся шум. Кардинал Яжинский с облегчением кивнул, снимая с себя ответственность в суде по откровенно надуманному обвинению. Но внезапно все стихло, взоры присутствующих обратились к великому князю, который тяжело поднялся в ложе. Однако он не успел что-либо сказать, отец Павел продолжил, как будто специально дожидался изумленной тишины:

- Подозрительная смерть придворного поверенного Шратта чрезвычайно обеспокоила Орден. Нами было проведено собственное расследование, и получен некий документ, позволяющий предположить, что именно госпожа Хризштайн причастна к нападению на посольство северян, что в частности подтверждается так и не найденной реликвией святой Милагрос. Подлинность документа не вызывает сомнения, однако его законность может быть оспорена, если признать Антона Хризштайн и его сестру еретиками и объявить в розыск. Орден Пяти смиренно предлагает свою помощь в этом, - отец Павел наконец повернулся к ложе великого князя и почтительно поклонился. - Или ваше сиятельство желает обнародования документа, чтобы пресечь территориальные притязания Мелкундской унии на земли княжны Юлии в связи с недействительностью ее брака?

У меня вдруг возникло дурацкое чувство, что проклятая колдунья сидит где-то в зале и тихонечко веселится, глядя на поставленный ею спектакль. Я ничего не понимал. Зато, похоже, что великий князь Севастьян все понял. Он холодно произнес:

- Нет. Мы признаем власть Единого и следуем воле Пяти, - потом развернулся и скрылся в темноте ложи.

Меня освободили тут же, в зале суда, после скоропалительного оправдательного решения. На князя Тимофея было страшно смотреть, но я должен был с ним объясниться.

- Не надо, Кысей, - остановил меня Эмиль, удержав за локоть. - Поехали с нами. Тебе надо привести себя в порядок.

- Я должен убедить его в том, что...

- Ты ни в чем его сейчас не убедишь. Да и поздно уже...

Действительно, князь Тимофей решительно направился к главе Ордена, который вполголоса что-то обсуждал с отцом Георгом. Наставник горячился, даже стукнул палкой по полу, что никак не отразилось на бесстрастном лице его собеседника.

- Поехали, Кысей, - друг уже увлекал меня прочь, не давая времени придти в себя.