Танец с граблями

Сорокин был первым мужем Ирочки Петровой. При взгляде на него у девчонок начиналось повышенное слюноотделение, у женщин зрелого возраста сами собой подтягивались животы и разглаживались морщины. Одного взгляда было достаточно, чтобы влюбиться в Сорокина до помутнения разума, как в свое время Ирочка и сделала. Однако со второго взгляда дамы начинали прозревать, а с третьего их просто выворачивало наизнанку от одного его вида. Дело в том, что Сорокин был просто помешан на проблемах коррекции фигуры. Причем свою собственную он уже давно «допилил» до совершенства, и уже несколько лет пытался все остальное человечество вылепить по своему замыслу. Стоило только женщине необдуманно завести разговор о фигуре – и все, она пропадала. Сорокин не отойдет от нее, пока фигура не достигнет нужного ему результата. Он будет ходит за ней следом, ныть, вырывать булочки из ее рта, прерывать свидания, влезать в семейную жизнь, ссорить супругов, и даже раздражать начальство, пока несчастная не достигнет волшебных чисел – девяносто, шестьдесят, девяносто. Причем беременные женщины и дети – не исключение. Ирочка терпела его полтора года, и это был настоящий подвиг. И вот теперь она грозится натравить Сорокина на подругу!

– Давай, что там у тебя, – сдалась Кира.

– Это китайский чай. Нет-нет, это совершенно новый продукт, такого у нас еще не было. Слушай, Кира, результат поразительный! – верещала Ирочка, прикрывая глаза для большего эффекта. – Кира, ты не представляешь! Неделю не выходишь из туалета, зато когда выйдешь!.. Ну просто былинка! Я тебя уверяю! Результаты сказочные! Короче, так, вот тебе упаковка… Кстати, Морозова, учти, это кучу баксов стоит, и если не будешь его пить!..

– Да куда я денусь, – махнула рукой Кира. – Так, говоришь, неделю?

– Да-да, пить надо целый месяц. Короче, давай, влезай, – приказала Ирочка, притаскивая из комнаты напольные весы. Кира как можно аккуратнее взгромоздилась на прибор. Цифры не радовали. Подруга же злорадно потирала руки. – Ну? Видишь теперь? Короче, так, сейчас я побегу, а через неделю тебя проверю – на этих же самых весах. И если ты меня приятно не удивишь…

Подруга ринулась в коридор, подхватила одежду и унеслась, точно маленькое торнадо.

Кира с облегчением вздохнула, поглядела еще раз на цветастую коробочку и убрала ее в кухонный шкафчик, подальше от глаз. Потом загремела поводком и принялась снаряжать пса на прогулку.

Пока Босс на улице внимательно обнюхивал каждый пень, Кира думала про Каурова. Интересно, что же с ним могло произойти? А в том, что с ним приключилось несчастье, она уже не сомневалась. Хорошо, она немножко подождет, а потом кинется в милицию – хватит этого геройства.

Поздно вечером принеслась Маша.

– О! Ничего себе! У тебя, я смотрю, уже целый зоопарк! Здорово! А этот песик не кусается? – ткнула она пальцем в грустного Босса, а потом увидела Архипа. – Слушай, а ты умеешь цыплят делать? Кира! Ты представляешь, я тут Горемыкину встретила…

– Ты вчера рассказывала.

– Да? Не помню, – махнула рукой Маша и принялась вещать про свои очередные деяния.

Она вся так и рвалась на поиски преступников, но поскольку никто еще толком не знал, где эти преступники обретаются, Маша все свои силы бросила на больницу, где погиб несчастный Лешаков.

– Представляешь, я вчера всю ночь думала – кто мог ему капельницу подменить? И ведь преступнику надо же было именно там оказаться, когда свет вырубили! А сегодня прямо с утра опять направилась к этой бабусе, которая у меня колбасу принять соизволила. Бабушка заюлила, как уж на сковородке. Ну а я, ясное дело, жму – говори, бабуся, неровен час, самой плохо станет, а тут тебе тоже добрый человек капельницу поменяет, каково тебе будет в муках корчиться? Ну, и что ты думаешь?

– Что? Неужели сказала? – удивилась Кира.

– Не-а, не сказала, – печально скривилась Мария. – Представляешь, она мне говорит: знать, мол, ничего не знаю, а когда со мной чего произойдет, так я в другую больницу переберусь, нашим ни за что не доверюсь. Вот скажи, а?

– Знаешь, Маш, ты не ходи к той старушке, чего ты ей жизнь портишь? Ну сама подумай – что она тебе сказать может?

– Она должна проникнуться и помогать следствию, – упрямо выдохнула Мария.

– Как именно? Ну, о чем ты у нее спрашивала? Она же и в самом деле не знает – что тебе от нее нужно. Вопросы нужно задавать правильные. Вот она тебе скажет – давай, доченька, спрашивай, все скажу, и о чем ты у нее спросишь? Что может знать старушка, которая на передачках сидит?

Мария задумалась, но ненадолго. Похоже, умственные упражнения она считала лишней тратой времени.

– И что ты предлагаешь? О чем спросить-то надо?

Кира взяла листок и на первой странице нацарапала.

– Вот что нужно: во-первых, список всего медперсонала, который в то время работал, во-вторых, список больных, а в-третьих… Это, конечно, старушке нипочем не узнать: в-третьих, надо бы узнать – не было ли в это время у кого-нибудь посетителей? На первое время хватит, я так думаю. А вообще… может, мы вообще зря к Лешакову прицепились? Со мной, кстати, сама Дарья Ивановна Рускова нынче беседовала.