Танец с граблями

Утром Кира чуть не опоздала на работу. Она с вечера не приготовила себе, что надеть, и утром носилась по комнатам, как угорелая. Кауров мирно сопел на диване, следом за Кирой носился только Босс.

– Нет, мальчик, не до тебя. Потерпи, – отмахивалась от него Кира, напяливая на себя только что поглаженную юбку.

Юбка никак не хотела держаться на поясе и упрямо сваливалась на бедра. В любое другое время Кира бы только порадовалась, но сейчас ей было катастрофически нечего надеть. В конце концов она плюнула на красоту, затолкала свитер за пояс и понеслась гулять с псом. Босс уже привык по утрам долго не мучить Киру, поэтому на работу она почти не опоздала.

– Что это ты наряженная, как пугало, прости господи, – кивнула на нее Лилия Федоровна.

– Да не успела вчера юбку подшить – болтается. А другого ничего путного нет.

– О-ой, девонька, – посмотрела на Киру нянечка с откровенным испугом. – Это у тебя болезнь неизлечимая, честное слово, поверь моему опыту. Худеешь – значит, болезнь. Сглазили тебя, Кирушка, теперь тебе одна дорога. От сглазу-то никакого лекарства нет.

– Да что вы?! – осела Кира на детский столик. – Может, все еще ничего, обойдется? Может, это и не болезнь еще?

– А что же тогда? – обиделась пожилая женщина. – Ты уж не сумлевайся. Коль говорю тебе, что болезнь, так, значит, она и есть! У тебя квартира-то на кого переписана? Ты на дочку перепиши. К нотариусу сходи, завещание составь.

– Так мне и завещать-то нечего, – пожала плечами Кира.

Но няня уже всерьез озаботилась Кириными проблемами, и «свернуть» ее с мысли было невозможно.

– Это тебе только кажется, что нечего. А ты подумай – вилки там какие, ложки. Может, белье постельное, порошки стиральные, может, какие продукты дорогие – все запиши.

– Господи, неужели я и продукты съесть не успею? – совсем переполошилась Кира. – Да у меня в шкафу одна гречка, зачем ее завещать?

– Ну, не гречку, другое что. У тебя надеть-то есть чего? – взялась хлопотать Лилия Федоровна. – Вон, вишь, и лица на тебе нет, точно говорю – болезнь!

Кире стало не по себе. На кой черт ей вилки-ложки, если ее самой уже не будет? Жизнь показалась ей такой милой и заманчивой. Она теперь совсем иначе смотрела на спорящих детей, на белый снег за окном, на синиц, которые каждый день прилетали к детсадовскому окну и долбили в стекло, требуя крошек.

– Кир, ты чего такая? – спросила Татьяна, когда пришла на смену.

– Да она болеет неизлечимо, – любезно сообщила Лилия Федоровна. – Я ее к нотариусу отправляю – не хочет.

– А отчего не хочешь? – спросила Татьяна.

Кира только махнула рукой и выскочила из здания.

Домой она шла сегодня долго. Тут и пройти-то всего пять шагов, но она делала эти шаги с огромным удовольствием, смотрела на небо, на деревья, и не понимала – зачем это люди убивают кого-то, воруют, грабят: вот придет такой миг, и уже ничего не надо будет – ни денег, ни богатства… с собой же ничего не утащишь!

Дома ее ждал Кауров в цветастом передничке.

– Ты посмотри, как я сегодня точно рассчитал – только успел газ выключить, и ты позвонила! Кир, что-нибудь случилось?

– Игорь, а ты не знаешь, где у нас в районе есть нотариус? – вдруг спросила Кира.

Тот немного подумал, потом доходчиво объяснил:

– Где большой новый магазин, знаешь? Так вот, с его торца – нотариальная контора. А ты что хотела?

– Да ничего… так…

– Садись давай. Слушай, тебе какая-то дамочка уже целый день звонит. Ты никого не ждешь? – поставил Кауров перед Кирой тарелку и уселся сам.

Кира безучастно пожала плечами.

– Да что с тобой?!

– Не кричи. Интересно, а попугая мне по завещанию передавать, или так просто?..

Кауров насторожился, отложил вилку и присмотрелся к Кире повнимательней.

– Я не понял, ты… Ты завещание решила написать, так, что ли? И с чего тебя потянуло своим богатством раскидываться? Западные веяния?

– Ах, Кауров, не юродствуй. Мне сегодня сказали, что я безнадежно больна, но я еще успею написать завещание. Кстати, ты не знаешь, как принимает нотариус? Оля замужем, но они оба еще такие глупые, им надо хоть чем-то помочь. Квартира…

– Подожди, я вообще ничего не понимаю – кто тебе сказал?

– Ну какая разница? Мне Лилия Федоровна сказала. Это няня наша.

Кауров расхохотался так, что у него выступили слезы. Но потом он вдруг стал серьезным и даже злым.

– Слушай меня! Завтра я сам пойду с тобой на работу и устрою такой погром твоей няне, что она сама даже завещания написать не успеет! Это же надо, а?! А ты-то! У тебя какое образование?

– Высшее, – испуганно проговорила Кира.

– Замечательно! Я фигею! Баба с высшим образованием перешепталась на кухне с дремучей нянькой, и все – она уже не жилец! С чего вы обе вообще взяли, что ты больна? Тебя что-то тревожит? Что?

– Меня ничего не тревожит, у меня юбка болтается. А на новую денег нет. А Лилия Федоровна сказала, что я болею неизлечимо, – не вытерпела Кира и захлюпала носом.

Кауров отвалился на спинку стула и вполне серьезно произнес:

– Говорят, если человек дурак, то это навсегда, так что… твоя няня где-то права. Глупости в наше время хватает, и что самое обидное – у нас это не лечат!