Танец с лентами

Когда-нибудь он обязательно подойдет к ней. Но не сегодня. И не завтра. Скорее всего, даже не в следующий понедельник.

Сейчас.

6.

Мы сидим за столиком в баре, и услужливый мальчик подносит рюмку за рюмкой.

Обычно я предпочитаю красное полусухое вино, но сегодня до нестерпимой жажды хочется крепкого. Может, текилы? Да, наверное, текилы. Заказываю у бармена рюмку золотой и залпом выпиваю её. Огонь опаляет горло, обжигающей струей пробегает по пищеводу. Трясу головой.

— Тебе уже хватит, — напоминает Ира. — Ты ушатала три стопки водки, а теперь решила добить себя текилой? Когда полезешь на стол танцевать стриптиз?

— Нет, не хватит, — упрямо спорю я.

Ира мне не подруга, даже не приятельница. Сугубо коллега по работе, которая иногда выводит меня в общество. Я выводиться в общество ненавижу, потому как не терплю всё то, от чего тащится большинство моих сверстниц: клубы, громкая музыка, танцы. Я в свои двадцать лет ужасная затворница и брюзга. Так сказать, бурное детство и унылая старость.

Сегодня я уничтожила того человека (не мужчину, не парня — человека), по которому сходила с ума долгие годы. Чьего звонка ждала как жизненно необходимого. Того, кому отдала себя без остатка. Чей профиль мерещился повсюду. Чей тихий голос с неизлечимой иронией слышался среди чужих голосов. Того, кто не звонил и не писал четыре года, но считал нас друзьями. Ха, друзьями!

Разве я не имею права напиться после своего триумфа?

— Саша, ты не подумай, что я тебя поучаю а-ля мать, но завтра у тебя будет болеть голова. И тошнить. Даже скорее так: ты будешь обниматься с унитазом во время головной боли. А у тебя завтра собеседование, между прочим.

— Помню.

Я морщусь. Да Ира хуже матери, та хотя бы в мою жизнь ни разу за двадцать лет не влезла. Поэтому её звонок недельной давности выбил меня из колеи. Мама впервые поинтересовалась моими успехами! Я по наивности растаяла и даже как-то неумело отчиталась: магазин успешно работает, нагрузка большая, заказов много. Как маленькая девочка, решила, что меня похвалят. А мама, одобрительно помычав, попросила пристроить ко мне своего сыночка.

— Будь с ним помягче, — сказала напоследок. — Как-никак, он — родная кровь.

Да конечно! Сколько раз за всю жизнь он позвонил мне просто так или поздравить с днем рождения, или справиться о здоровье? Впрочем, я тоже ему не звонила и видела раз тридцать от силы. Мы квиты.

Мысли о завтрашней встрече туманят рассудок сильнее, чем выпитый алкоголь.

— Уговорила, — сдаюсь я, хватаясь за барную стойку, чтобы не упасть. — Вызовешь такси?

Голова ясная, но тело ведет.

— Без проблем.

Ира называет таксисту наш адрес. Минут через десять ко входу в клуб подъезжает серебристая большеглазая иномарка. Мы усаживаемся на заднее сидение. Пахнет дешевым одеколоном. Меня тошнит. Вдобавок напоминает о себе давняя подруга мигрень, и виски сдавливает болью. Я пытаюсь открыть окно, но по нажатию кнопки ничего не поддается.

— Приоткройте окно, — хриплю.

Перед глазами плывут цветные пятна. Водитель делает небольшую щелочку — только раззадоривает. Я высовываюсь в щелку носом и вдыхаю вечерний холодный воздух. Пахнет свободой.

Мы едем слишком быстро. Не люблю скорость, она ассоциируется с фатальностью. На скорости ты не отвечаешь за себя, за машину; ты не успеешь увернуться. За тебя решает судьба, а она та ещё стервозная штучка.

Ира подпевает песне, разносящейся из колонок. Я сдерживаю тошноту. Интересно, как часто пьяные клиентки уделывают салон этой иномарки? А хозяин обидится, если я буду одной из них?

Начинаю глупо улыбаться.

Светятся вывески, мигают огни. Город никогда не спит. Черная, как нефть, река течет под мостами. По встречной полосе несутся ночные гонщики и те, кто просто спешит домой. Или не домой — откуда мне знать, куда едут эти люди.

Я отвлекаюсь на созерцание вереницы фонарей и не успеваю сообразить, что происходит. Слышу скрежет тормозов и вскрик Иры. Машину заносит. Нам гудят на разные лады. Я лихорадочно цепляюсь в сидение, но мне это не помогает. Лбом припечатывает в водительское сидение. Меня всё-таки выворачивает. Водитель матерится. Он успел вывернуть руль в последнюю секунду — и избежать столкновения с каким-то лихачом. Но ещё бы чуть-чуть, и…

Я вмиг трезвею. Мысли становятся четкие-четкие, в ушах звучит:

Ты сдохнешь через три дня.

Как же страшно! Часто дышу.

— Всё нормально? — суетится Ира на переднем сидении.

— Да… — хриплю, а сама жмурюсь. Перед глазами стоит картинка: одна лишняя секунда — и удар.

Я отгоняю дурные мысли. Тот эгоистичный ублюдок, которого я любила, никогда бы не подверг свою жизнь опасности, чтобы угробить меня. Или он попросил какого-нибудь друга-гонщика проехать перед самым носом этого такси?

Бред! Откуда он знал, в какое такси мы сядем? Не следил же за мной?

У меня определенно развивается паранойя. Руки трясутся, на глаза наворачиваются слезы. Я до одури боюсь машин.

Успокойся, Саша, это случайность. Всё нормально. Всё будет хорошо.