Танец с огнем

– Юленька?!.. – Лидия Федоровна, как бы не веря своим ушам, всплеснула пухлыми руками и вновь сделала попытку выбраться из кресла. Дочь, наконец обернувшись, посмотрела на нее со спокойной улыбкой.

– Маменька, ну, право, к чему это все? Вам было с самого начала прекрасно известно, что я соглашусь. Дело за малым…

– Да господь с тобой, Юленька.

Лидию Федоровну, кажется, наконец-то проняло. Откинувшись в кресле, она уставилась на Юлию почти невидящим взглядом, будто пыталась понять, кто это перед нею стоит.

– Дело за малым, – повторила та, продолжая улыбаться. – Уговорить Сережу. Не уверена, что это будет легко. Впрочем, он отнюдь не дурак и, думаю, так же, как и я, поймет выгоду… обоюдной свободы.

– Ох, какие ты кошмарные вещи говоришь, – пробормотала Лидия Федоровна.

– Отчего это, маменька, в вас так внезапно проснулся моралист? Вот как-то вовсе внезапно. Судя по тому, что вы сами только что…

– Так то – я, а то – ты, большая разница! Я знаю жизнь!

Юлия слегка пожала плечами. Отвечать на это заявление не было никакого смысла. Лидия Федоровна же чем отчетливее осознавала, что ее уговоры – или что-то иное – возымели действие, тем больше пугалась.

– Разве о таком браке для тебя я мечтала? – она чуть прикусила губу, готовясь всхлипнуть, но все-таки сочла, что это лишнее. – Нет, ты все-таки подумай. Подумай хорошенько. Быть может, есть кто-то другой…

– О да, конечно, есть, – безмятежно отозвалась дочь, которая ни в коем случае не собиралась играть в эти игры. – Алекс Кантакузин. Но мы, кажется, уже обсудили эту кандидатуру, маменька?

Она вновь отвернулась к зеркалу. Тонкая цепочка на груди, вместо которой должно было сиять сапфировое ожерелье, поблескивала неясно и скучно. Она вспомнила это ожерелье – так, будто только вчера держала его в руках, и Алекс застегивал маленький замочек… и взгляд ненормальной девчонки впился, как жало, в горло возле ключиц.

* * *

– Я верно понял, вы меня разыгрываете?

На Бориса Антоновича фон Райхерт было жалко смотреть. Вот только что он расхаживал по гостиной, распевая густым раскатистым баритоном про царицу мира – красивый, вальяжный, пахнущий дорогим табаком и рейнвейном тридцатилетней выдержки. За плечами – очередное выигранное дело, впереди – уютный вечер за зеленым сукном, которое к нему в последние дни благоволило особенно…

И вдруг – растерялся. Нет, он и в голову еще не брал, что известие, которое ему только что сообщили, может оказаться правдой. Такого не могло быть, ибо не могло быть никогда! Но, помилуйте – за что же… Что он такого сделал жене и дочери, чтобы над ним так жестоко шутить?!

– Верно, – с ненапускным весельем в голосе заявила Лидия Федоровна. – Как ты только догадался, Борис? Я же обожаю тебя разыгрывать! Всю жизнь только этим и занимаюсь.

Она встала с козетки, скрипнувшей под ее весом, и тоже прошлась по гостиной. В движениях ее, против обыкновения, не было ничего страдальческого, ничего через силу. Черт возьми, да она изменилась! Как же это он сразу не заметил? Неуловимо и определенно стала другой. Исчезли эти стонущие нотки, и вечного платочка в руках как не бывало. А появилось, наоборот, что-то эдакое… что-то напомнившее Борису Антоновичу его самого, когда он после крупного проигрыша, бывало, примет рюмку хорошего коньяка, и сразу становится ясно, что ничего страшного не случилось, и в душе воцаряются уверенность и свобода.

Так что – Лидия, стало быть… и ведь ничего странного, дамы из общества нынче пьют хуже прачек, уж ему ли не знать. Но Лидия! Нет, нет.

Или это от близости княжеского титула у нее развернулись крылья за спиной?!

Вздрогнув, Борис Антонович шагнул к супруге и направил на нее руку с указующим перстом, точь-в-точь как на обвинителя в суде:

– Радуешься? С чего бы? Я работаю сутками, как ломовая лошадь, я не сплю, я рву нервы вдрызг… я, что, самая подходящая подушечка для булавок?!

Такого краткого грозного рыка обычно хватало для того, чтобы пресечь в зародыше любой скандал. Ну, почти любой. На сей раз не хватило. Лидия Федоровна не зарыдала и не выбежала из комнаты, а, остановившись, посмотрела на мужа с откровенной досадой.

– Это какой-то кошмар. Дочь выходит замуж, впереди столько хлопот, а отец не находит ничего лучшего, кроме как взобраться на подмостки.

– Что?..

Борис Антонович на секунду потерял все мысли. Выходит, это всерьез?..

– Да Боже мой. Ты еще думаешь, что я шучу? Все решено, Борис, и решено без тебя. Я бы и хотела, чтоб ты принял участие, но что ж поделать, раз так вы…

Не говоря ни слова, Борис Антонович круто развернулся и размашистым шагом покинул гостиную. Тут Лидия Федоровна лишилась ненадолго столь новой для нее свободы движений – кинулась за ним, прижав руки к груди, решив, очевидно, что он направляется прямиком в особняк Бартеневых, дабы высказать им все, что думает. Путь его лежал, к счастью, ближе – в комнату дочери.