Танец с огнем

«Здравствуйте, Катиш (она же Екатерина Алексеевна, она же – танцовщица Этери)!

Наверное, я могла бы догадаться, просто увидев Ваше выступление. Когда я росла, в парке еще повсюду висели качели – Вы ведь всегда их любили, не правда ли?

Я качалась на них и пыталась Вас себе вообразить. Получалось не очень отчетливо, но что-то – можете верить или не верить, как пожелаете! – совпало даже теперь.

Всегда удивлялась, почему отец не хочет говорить со мной о девочке, которая, как и я, выросла в усадьбе. Если бы она умерла, рассуждала я, то должна быть могила и поминание в записках. Их не было. Какое-то время я воображала, что Вы безвозвратно утопились в нашем пруду от несчастной любви. В белом платье и прямо с качелей – изрядно, не правда ли? Садилась на берегу или выплывала на лодочке и пыталась вызвать Вас на разговор – понятно, в виде русалки. Потом, впрочем, отказалась от этой истории, потому что никак не могла придумать – к кому была Ваша несчастная любовь. Его образ не складывался решительно, и я все забросила…

Теперь, помня Ваш рассказ о Вашей жизни, я, конечно, все понимаю. Мой отец, потеряв рассудок после смерти моей матери, попросту изнасиловал Вас, свою воспитанницу. Каков негодяй! Понятно, что ему вовсе не хотелось после вспоминать об этом своем «подвиге».

По обстоятельствам я не получила никакого религиозного воспитания (очень приблизительные обрывки православного и католического вероучений), но как бы ни было там все устроено, то, что мы с Вами встретились, это несомненно – промысел Божий.

Потому что я – ваша должница за родителей. А вы меня еще и искусству своему учили. Конечно, нельзя вернуть молодость и что там обычно говорят про девичью честь (я ничего не хочу принизить или извратить, но Вы должны понять: для меня, с 12 лет жившей в ночлежке на Хитровке, все это – весьма абстрактные понятия), но и нынче есть вещи вполне весомые – деньги, кров и все такое. Катиш, скажу Вам честно: не знаю, сколько это продлится, но сейчас у меня очень неплохие гонорары. Я буду оставлять себе, сколько нам нужно на прожитье, а остальное – посылать Вам. Дальше. Я знаю с Ваших слов, что артистическая карьера Вам уже в тягость, и Вы ищете тихого места. Что же лучше, чем места, где Вы выросли? По завещанию отца Синие Ключи принадлежат моей дочери Капитолине. До достижения ею совершеннолетия активами и прочим распоряжаемся я и мой муж Александр Кантакузин, который сейчас, насколько я знаю, пребывает за границей. Вот прямо с этим письмом Вы спокойно можете приехать в Синие Ключи, поселиться там и жить столько, сколько пожелаете. Письмо покажете Степану Озерову или Агриппине Федотовой. И наверняка найдутся в Синих Ключах люди, которые Вас и прямо помнят – хотя бы конюх Фрол, садовник Филимон и огородница Акулина. Вы жаловались, что у Вас нет детей. Вот кстати – пока я в бегах, для развлечения занялись бы обустройством и развитием Капитолины, ибо ее нынешняя попечительница Агриппина преисполнена всяческих достоинств, но, увы, глуха, как пень. Как приедете в Синие Ключи, обо мне особо не рассказывайте, но скажите, что я жива и благополучна, чего и им всем от души желаю.

На сем остаюсь всегда Ваша Люша Розанова»