Танец с огнем

Вопрос, который ему надо было нынче непременно решить, стоял совсем не шуточный. Таккер в деньгах отказал осторожно, с авансами на будущее, сославшись на оживление в московской и российской промышленности, которое требовало от желающего преуспеть коммерсанта неустанного внимания и каждой свободной копейки. Что ж, эта осторожность делала честь его уму… Но где же теперь взять деньги, которые как всегда нужны позарез? Новый номер газеты «Революционная Россия», прокламации… Что-то потихоньку оживает в обществе, народ, устав терпеть, потихоньку разминает затекшие мышцы, опять пробует силы… Стачки, стачки… Надо усилить пропагандистскую работу на фабриках и заводах, нельзя оставлять этот участок на откуп большевикам, а для эффективной пропаганды опять же нужны деньги, деньги…

Носатая девочка под пальмой лихим глотком допила свой какао, неуклюже вылезла из-за стола, но направилась почему-то вовсе не к устланной ковром лестнице, ведущей к выходу из кофейни. Направилась… прямо к нему. Маленькие острые глазки сверлят лицо. «Дочка кого-то из знакомых?» – успел подумать Камарич.

– Мы с вами незнакомы, но я все про вас знаю, – решительно сказала девочка. – Не спрашивайте, откуда. Лучше возьмите меня в террор. Не глядите, сколько мне лет, я душою старше в два раза, а то и в три. Мне ничего и никого не жаль, я тайны хранить умею и под пыткой не выдам.

– Милая барышня! Не знаю, с чего вы взяли…

– Выслушайте меня! – девочка умоляюще сложила лапки перед еще не полностью оформившейся грудью. Между пальцами виднелось какое-то раздражение. – Я все знаю. Таккер давал вам деньги, а теперь не даст. Я следила за ним, пришла, а он не заметил. Вы – эсер, много лет в партии. А я давно ждала случая. Не прогоняйте меня, я сумею быть нужной. Я изучила отменно химию, говорила учителю, что мне опыты интересно, теперь сама могу бомбу собрать. Дальше смотрите. Мой отец архитектор, он мне многое объяснял, я знаю, где и сколько взорвать надо, чтобы все здание рухнуло. Еще дальше. Я умею показывать фокусы, в том числе с зеркалами, моя жизнь с ними прошла, а мои предки их изготовляли. Вот вещь есть, а вот ее нет. Это ведь может пригодиться, не правда ли? По происхождению я – итальянка, в нашем роду передавалось искусство приготовления не только зеркал, но и ядов. Это ведь тоже нелишне в нашем революционном деле, согласитесь? – девочка улыбнулась Луке улыбкой сообщницы, а он с трудом проглотил уже откушенный кусочек пирожного.

Она тревожила его. Что с ней делать? Эти ее зеркала, яды… Детская игра? Не очень-то похоже. Если смотреть правде в глаза – идеальный член боевой группы. Но сколько ей лет? Четырнадцать? Пятнадцать?

– Сколько вам лет и как мне вас называть?

– Шестнадцать, – ответила Луиза, добавив себе полтора года. – Я выгляжу младше, потому что у нас в роду еще и легкие у всех слабые. Называйте меня Екатериной.

– В честь Екатерины Медичи? – ухмыльнулся Лука.

Девочка молча и серьезно кивнула.

«Что же у нее за семья? – подумал Камарич. – Явно не бедствует. Вряд ли ее обделяли вниманием, или сладостями, или колотили за нерешенные задачки по арифметике. Откуда же… Неужели и вправду кровь предков?.. Но может ли такое быть?..И как это, в сущности, интересно…»

– Что ж, Екатерина, – сказал он вслух. – Как вы сами понимаете, я не могу сейчас вам ничего единолично обещать, так как существует такая вещь, как партийная дисциплина. Я должен посоветоваться с товарищами, а вот потом… потом… Как вы смотрите на то, чтобы встретиться в этом же кафе ровно через неделю? В этот же час?

– Я приду, – быстро сказала Луиза Гвиечелли. – Если не помру, приду обязательно.

– Ну, помирать-то вам еще совершенно не к спеху, – Камарич заставил себя дружелюбно улыбнуться, хотя девушка ему не только не нравилась, но и откровенно пугала его. – Значит, сделаем так. Если вы через неделю приходите и здесь никого нет – ответ отрицательный. Кушаете свой рогалик и спокойно идете домой показывать фокусы. Если же ответ положительный, то к вам подойдут.

– Я поняла. Я приду и буду ждать. Вы не пожалеете. Спасибо.

– Да на здоровье… – осклабился Лука и внимательным взглядом проводил спускающуюся по лестнице фигурку в девчоночьем коричневом пальто с пелериной.

Он понимал – по-человечески самое правильное было бы забыть об этом эпизоде немедленно. Она – всего лишь ребенок с извращенно развившейся фантазией. Но разве мало извращенных фантазий, вполне реализовавшихся, он уже видел вокруг себя! И увидит впредь?

Достаточно ли их, чтобы удовлетворить выношенное и явно непустячное желание этой странной девочки? Екатерина… звучит это, во всяком случае, хорошо…

* * *

Лука Евгеньевич Камарич, в расстегнутом пальто с рыжим воротником, неторопливо фланировал по Старой Басманной по направлению к вокзалу. Резкое весеннее солнце грело ему щеку, а пронзительный ветерок, задувавший исподтишка, морозил бок. Вокруг стремительно оседали и чернели сугробы. У церкви Никиты Мученика баба в трех платках и необъятном тулупе продавала мохнатые первоцветы.

Камарич остановился и купил букетик.