Танец с Тенью

Быстро поели. Пока Ди допивала кофе, Гуло успел поесть, помыть посуду, убрать со стола и переодеться.

– Ветерок, у нас очень мало времени. Я одевать тебя не буду, даже не мечтай.

Поперхнулась кофе. «Вот зачем он это сказал? Воображение, куда ты?» Фантазия у нее всегда была богатой. Еще одно очко в его копилку.

Сползла со стула, побрела в душ. Краем глаза увидела – чашку за ней Лер уже моет. Хозяйственный. А она гостья вообще-то. Надо бы собраться с духом и телом: как-то неоправданно сильно ее развезло.

Холодный душ хорошо мобилизует. Стуча зубами, быстро оделась, заплела тугую косу, взглянула на себя в зеркало. Нет, ну вот что ему нужно? Красотка же. Белые волосы альбиноса в контрасте с темными фиолетово-вишневыми глазами, и все остальное – веками отточенная красота бессмертной. Не понять ей этих мужчин. Встряхнула головой и на нетерпеливый стук в дверь выпорхнула из ванной.

– Ой! – со всего маху врезалась в Гуло.

– Павел снова звонил, гном очухался и рассказывает всяческие интересности. Дуй прямо сейчас к ним, в медблок. Предварительно через час все встречаемся в спортзале «Лазурного». А там – как получится. И будь готова к тому, что сегодня я заберу тебя в Питер. Вещей с собой много?

Она вспомнила содержимое полок в шкафу гостиничного номера Канина, мысленно посчитала, хотела было махнуть на все рукой, но вдруг стало красоту эту жалко.

– Сумка. Наверное. И несколько безделушек. Все осталось в Москве, я даже без документов.

Комплект с сердоликами и цепочку с шеи Канина, надетую поясом прямо на голое тело, она так и не снимала, оставив. Глупо спорить с великим Пашкой, сказал – не снимать, она и не снимает.

– Отлет, Ветерок. Не опаздывай, иначе припрусь забирать лично.

И совершенно отечески поцеловал ее в белую макушку, выталкивая за дверь.

«Заберёт? Как чемодан, в комплекте с сумкой? Прелестно!»

Ди стояла на крыльце этого чудесного дома и скрипела зубами. Всю ночь она ругала себя за ту глупую мысль, что вдруг оказалась их точкой. А теперь поняла – в кои веки все сделано правильно.

Нет, не стоило льстить себе – правильно сделал все Лер. Ставший сильным, другим. Нет, не так. Повзрослевшим? Странно так думать о высшем ином, у которого за плечами – столетья. Он словно раскрылся. Как птенцы встают на крыло, Гуло раскрыл свою силу. Пока не совсем «оперился»: в себе не уверен и даже потерян. Но очень скоро она увидит рядом с собой совсем другого Лера. Рядом ли?

В ее снах все было так просто. Она точно любила того, что ждал ее на черном утесе. Тянулась всем сердцем. А лицом к лицу с Лером сегодня вдруг все стало так сложно. Он больше не был ее Тенью. И к этому Ди совершенно была не готова. Он прав. Это – не любовь.

Вздохнула. Отогнала соблазн обернуться совой, представив себе квест с дверью и переодеваниями в гостинице, куда обязательно надо было заглянуть – хотя бы переодеться и собрать эту чертову сумку. Да, Лер ее «заберет», и – о ужас – ей совершенно не хотелось этому противиться. Еще раз вздохнула и побежала по узкой улочке Гурзуфа в гостиницу. Оттуда пойдет телепортом, а сейчас ей совершенно точно необходимо проветриться. Благо – все рядом, все быстро.

Здравствуй, новый трудный день.

32. Ночью перед бурей

22 мая, ночь, Москва.

“Человек, который склонен к возвышенным чувствам, обманывает обычно и себя и других.” (Эрих Мария Ремарк)

Ладон стоял перед роскошной кованой дверью жилища Деус-Дивиных и мечтал. Была у дозорных такая примета – загадывать желание перед встречей с Ге. Оно всегда сбывалось, но с одним условием: нужно было пожелать всем сердцем. Есть ли этот странный орган у дракона? Не тот, что патологоанатомы вырезают одним движением остро заточенного скальпеля, не тот, что реаниматоры запускают разрядами дефибрилляторов. А тот, который еще путают с душой. Или не путают?

Виски должен был уже выветриться, отчего же так путались мысли древнего? Желание. Чего же ему так хотелось сейчас – до ущемления в кончиках пальцев, до судорог? Счастья? Слишком расплывчато. Любви – неопределенно и скучно. Виски? Доступно и без загаданных желаний. Чего же ты хочешь, дракон?

Вдруг вспомнил. Два года назад, когда он был в этом доме в последний раз, на Рождество. Вся шумная семья Клавдия была в сборе. Ладон сидел в кресле у камина, рядом с огромной и сказочно красивой елкой, тихо пил свой виски и завидовал. Тому фейерверку любви и нежности, что сиял в стенах этого дома, согревая частицами счастья даже его – просто гостя. Они были рады видеть друг друга, грели друг друга взглядами, улыбками, прикосновениями. Понимая друг друга с полуслова и вовсе без слов. Они были словно крылья друг для друга.