Танец семи вуалей

Блюда еще не успели остыть, и Санта принялся кормить обедом опоздавшего. Лавров ел, стараясь не разглядывать гостя, но это давалось ему с большим трудом. Особенно поразило начальника охраны ожерелье из перстней, украшающее грудь Павлинова.

– Знатная штуковина, – хвастливо заявил тот, поглаживая свои бусы. – Завидуешь?

Лавров поперхнулся и стал прокашливаться, не зная, что сказать.

– Конечно, завидует, – ответила за него Глория.

Начальник охраны предпочел не возражать и занялся куском нежнейшей телятины под соусом.

– Я убил их всех, – продолжал между тем гость. – И отобрал у нее ожерелье.

– У кого?

– У моей жены. Она изменяла мне каждый раз, когда я засыпал, прямо в моем присутствии. У джиннов очень крепкий сон.

Лавров предусмотрительно прожевал мясо перед тем, как спросить:

– А вы – джинн?

Павлинов с недоумением повернулся к Глории:

– Он не знает? Ты ему не сказала?

Та молча покачала головой. У нее было такое выражение лица, словно она проглотила скорпиона.

«Меня разводят! – догадался Лавров. – Господа решили подурачиться. Ну а нам, холопам, остается только подыгрывать!»

Он покраснел от негодования и отодвинул тарелку. У него пропал аппетит. Зато Павлинов, к удовольствию Санты, уписывал третий кусок торта.

– Страшная история, – заявил он с полным ртом и опять повернулся к Глории: – Рассказывать?

Она так же молча кивнула.

– В общем, у меня лопнуло терпение. Я начал мочить их одного за другим. Любовников моей жены! Их было ровно столько, сколько перстней на этом шнурке. Пятьсот семьдесят!

– Не может быть, – вырвалось у Лаврова.

– Желаете сосчитать?

– Нет-нет, – спохватилась Глория. – Мы вам верим…

– Каждый из этих негодяев дарил моей жене перстень с драгоценным камнем, за доставленное наслаждение. Я мог бы нанизать на шнурок все их глупые головы!

– Это было бы… неэстетично, – заметил Лавров.

Он взял себя в руки и исполнял отведенную ему роль «дурака», над которым хотят посмеяться.

– И негигиенично, – поддержал его Павлинов. – Запах и все такое… Моя жена носила это ожерелье из перстней в доказательство своей неотразимости. А я ношу его в назидание другим желающим позабавиться с ней!

– А… где она?

– Я запер ее в башне на вершине неприступного утеса, – глубокомысленно изрек Павлинов. – Туда даже горный орел не долетит. Пусть посидит, подумает о своем поведении.

– Вы пощадили ее? – встрепенулась Глория.

«Врача из нее не получилось, и актриса она неважная, – подумал Лавров. – Ее реплики наигранны и фальшивы».

– Я люблю свою жену, – объяснил Павлинов. – Мы вместе уже…

Он начал загибать пальцы, потом махнул рукой и потянулся за тортом.

Санта, который будто воды в рот набрал, услужливо подал ему большой кусок. Глория, поджав губы, наблюдала за всеми троими. Одного Санту, казалось, не смущал Павлинов. Лавров, явно шокированный, сидел истуканом и моргал.

Пестро одетый господин разговорился. Очевидно, он не только проголодался, но и соскучился по хорошей компании.

– Вероятно, вы слышали о царе Шахрияре и его распутной жене Зобеиде, – продолжал он. – Она устраивала оргии в серале![13] После того как царь застал ее на ложе с рабом, он хотел убить ее. Но не смог! Любовь… Сердце его дрогнуло, и Зобеида назло мужу сама зарезалась. Прямо у него на глазах. Бедный Шахрияр чуть не потерял рассудок. Он поделился горем со своим братом. Но у того жена оказалась сущей бестией, еще более похотливой и развратной, чем Зобеида. Приди братья ко мне, я бы показал им это ожерелье…

– И они бы утешились? – усмехнулся Лавров.

– Всегда приятно видеть, что кому-то еще хуже, чем тебе…

Начальник охраны задумался над сей философской сентенцией.

– Царю и его брату не повезло, – вздохнул Павлинов. – С тех пор Шахрияр каждую ночь брал себе новую жену-девственницу, а на рассвете следующего дня казнил. Он приказывал удушить ее, чтобы та не успела ему изменить. Если бы не Шехерезада, в стране истребили бы всех красивых девственниц. Для правителя выбирали лучших. Шехерезада была дочерью визиря – юная и прелестная, она сама вызвалась стать очередной женой и рискнуть жизнью ради спасения остальных девушек. Дочь визиря рассказывала мужу забавные истории, останавливаясь перед рассветом на самом интересном месте… и царь откладывал ее казнь со дня на день, желая услышать продолжение. Пока не одумался.

– Об этом написано в сказках…

– Тысяча и одна ночь прошла, прежде чем к Шахрияру вернулось здравомыслие, – подтвердил Павлинов.

«Дешевый приемчик, – отметил про себя Лавров. – Пересказывать сказки. За кого меня принимают?»

– Пока существуют луна и звезды, одни люди будут рассказывать, а другие – слушать, – заключил Павлинов. – Хотите, я поведаю вам, как…

– Чуть позже! – взмолился Лавров. – У меня дело к хозяйке дома.

– Простите, Иннокентий, – вмешалась Глория. – Я оставлю вас на полчасика? Нам нужно обсудить кое-что…

* * *

– Я привез отчет, – сообщил начальник охраны, едва они уединились в восточной комнате.

– Хорошо, давай…

– Я следил за Олениным, правда, совсем немного. Колбин просто достал! Трезвонит каждый час, вызывает меня в офис.

– А ты что?