Танец смерти

– Нам так приятно, Марго, видеть вас снова в музее, – сказал он, растягивая слова на манер старого светского обитателя Нью-Йорка. – Я в восторге оттого, что вы согласились стать редактором «Музееведения». Мы очень рады, что сумели переманить вас с прежнего места работы. Научные работы, что вы опубликовали, произвели на нас огромное впечатление, и ваш опыт здесь, в этнофармакологии, сделал вас бесспорным кандидатом.

– Благодарю вас, доктор Коллопи.

– Как ваши впечатления? Все ли устраивает?

Голос его звучал мягко, доброжелательно.

– Все хорошо, благодарю.

– Рад слышать. «Музееведение» – старейший журнал в своей области. Он выходит без перерыва с 1892 года и пользуется большим уважением. Вы взяли на себя огромную ответственность, Марго.

– Надеюсь поддержать традиции.

– И мы на это надеемся.

Он задумчиво погладил коротко стриженную седую бородку.

– Одна из вещей, которыми мы гордимся, – это уверенный и независимый голос редактора «Музееведения».

– Да, – сказала Марго.

Он знала, куда он клонит, и подготовилась.

– Музей никогда не позволял себе оспаривать мнение редактора, высказанное в «Музееведении», и мы не намерены делать это в дальнейшем. Мы свято чтим независимость журнала.

– Рада это слышать.

– С другой стороны, нам бы не хотелось, чтобы «Музееведение» превратилось в... как бы это сказать? В орган политических комментариев.

То, как он это произнес, совершенно изменило значение слова.

– Вместе с независимостью приходит ответственность. В конце концов, «Музееведение» выходит под эгидой Нью-Йоркского музея естественной истории.

Говорил он по-прежнему тихо, однако тон сделался резким. Марго выжидала. Лучше проявить выдержку и профессионализм. Вообще-то, ответ она уже приготовила, даже написала его на листочке и заучила, а потому могла гладко изложить свои мысли. Тем не менее для нее было важно дать Коллопи высказаться.

– Потому-то прежние редакторы «Музееведения» всегда крайне осторожно обращались с данной им редакционной свободой.

Он выжидательно замолчал.

– Вы, должно быть, имеете в виду редакторскую колонку, которую я собираюсь опубликовать, – об удовлетворении просьбы индейцев тано.

– Совершенно верно. На прошлой неделе в музей пришло письмо от племени. Индейцы просят вернуть им маски Великой Кивы. Правление попечителей этот вопрос пока не обсуждало. Музей не успел даже проконсультироваться с юристами. Не будет ли преждевременным высказывание о том, чего еще не начали обсуждать? Особенно в вашем положении: ведь вы только-только вступили в должность?

– Мне кажется, что в этом вопросе ничего спорного нет, – спокойно заметила Марго.

Коллопи откинулся на спинку кресла, и на лице его появилась снисходительная улыбка.

– Напротив, Марго, это вопрос чрезвычайно спорный. Маски хранились в музейной коллекции сто тридцать пять лет. Вот и сейчас они должны стать главным экспонатом нашей экспозиции. Такого крупного показа у нас уже шесть лет не было.

Повисла тяжелая пауза.

– Естественно, – продолжил Коллопи, – я вовсе не собираюсь просить вас менять редакторскую установку. Просто решил подсказать, что есть несколько фактов, о которых вы не знаете.

Он нажал почти незаметную кнопку на своем столе и сказал в такой же невидимый микрофон.

– Дело, пожалуйста, миссис Серд.

Через мгновение появилась секретарша со старинной папкой в руке. Он поблагодарил ее, глянул на папку и протянул ее Марго.

Папка была очень старая и ветхая, сильно пахла пылью, и сухой гнилью. Марго осторожно ее открыла. Внутри лежало несколько листов бумаги с рукописным контрактом. Почерк тонкий, неразборчивый, начертание букв говорило о том, что документ составлен в середине девятнадцатого века. Имелось и несколько рисунков.

– Это оригинальный договор о передаче масок Великой Кивы, тех самых, которые вы так стремитесь передать индейцам тано. Вы видели этот документ?

– Нет, но...

– Возможно, вам следовало бы посмотреть его, прежде чем сочинять редакторскую статью. Сначала документ о продаже: за маски заплатили двести долларов – огромная сумма для 1870 года. Музей платил за маски не бусами и безделушками, а настоящими деньгами. Второй документ – контракт. Значок "X" внизу означает подпись вождя племени Великой Кивы, того человека, что продал маски Кендаллу Своупу, музейному антропологу. Третий документ – копия благодарственного письма, которое музей написал вождю. Индейский посредник прочитал его вождю. Музей обещал, что маски будут в полной сохранности.

Марго смотрела на древние бумаги. Она каждый раз изумлялась тому, как бережно относился музей ко всему, в особенности к документам.