Танец стихий

Совершив грациозную проходку, я собрала воздух вокруг тела, изогнув руки, словно крылья, и кокетливо качнула головой: звездная стихия потянулась в подземелье темным шлейфом, сбивая с небосвода сверкающие капли, они укажут путь в коридоре вечности.

Ореол живого существа стал постепенно проявляться в наступившей темноте: это стихия ночи погасила все краски, чтобы с новой силой вспыхнуть ими в борьбе со стихией рассвета. Цвак не шевелился, глаза были закрыты, дыхание не тревожило грудь: он что, мертв? Я в панике сглотнула: воздух просочился сквозь стихию земли, ломая в беспричинной ярости все багровые побеги.

Я встрепенулась: нельзя бросать все на полпути, ибо стихии посчитают это предательством. Танец должен обрести свой финал, каким бы он ни был. Сжав зубы, выстукивавшие дробь, я махнула волосами, призывая стихии к завершению рисунка: воспрянув, воздух окутал меня сиянием ночи, подхватив под руки, передал в теплые объятия оранжевых лучей. Проведя ладонями вдоль тела, я собрала всю магию переплетенных стихий, раскрутила словно обруч, извивая стан, и нырнула вниз, давая возможность разноцветью заполнить собой все пространство подземелья. Миг, и оно осыпалось искрами, которые таяли в миллиметре от земли. Довольные стихии ласково шептали мне слова любви и верности, я же метнулась к бездыханному телу цвака.

Глава 20

Цваки, взявшись за руки, стояли вокруг меня, образуя ровный круг, и мерно гудели, напоминая трансформатор: я хихикнула – наваждение рассеялось. Зато вернулась спокойная уверенность в силах Мастера стихий. Змея, которая все это время спала, обернувшись вокруг тела, и даже не прореагировала на кокетливый танец со стихиями, вдруг подняла голову и бессловесно шепнула слова истины.

Я наклонилась к белобрысому цваку, нежно проводя пальцами по ровному ирокезу:

Сила льда – зеркала мира, чтобы отразить холод небытия.

Сила воды – чтобы омыть твою душу от следов безмирного пространства.

Сила огня – чтобы согреть твое сердце страстью существования…

С каждым словом, которые сочились из моих уст, словно яд древней змеи, краски жизни возвращались к Ривиэлю. Застонав, цвак приоткрыл глаза:

– Мел – ну кто же еще! – слабо улыбнулся он. – Только ты могла мне устроить подобную передрягу! Знаешь, не очень приятно умирать второй раз в жизни…

– Второй? – удивилась я. – А в первый ты когда успел?

– А как, ты думаешь, меня Хен перетащила к себе? – уже почти ожил Ривиэль, приподнимаясь на локтях. – Увы, таким, как вы, это запросто, а маленьким цвакам приходится туго – чтобы выскользнуть из мира, который считает тебя своим, нужно как минимум отбросить копыта. И это при сильной магической поддержке. Что там, как максимум, я даже боюсь и подумать…

– И не думай, – облегченно рассмеялась я, убедившись, что маг вполне жив и здоров, – тебе вредно!

– Зачем звала? – хитро сощурился Ривиэль. – Неужто истосковалась? Не один ревень прошел, не один ходень[20], как ты вдруг соскучилась по мне… хотя, мне трудно сказать, сколько именно, я так и не привык к мерам времени в мире Хен.

– Ну, здесь прошла тысяча сот, – мягко улыбнулась я, помогая цваку подняться и поддерживая мужчину за талию. – Этого достаточно, чтобы соскучиться?

– Тысяча сот? – потрясенно повторил цвак, ошалело обводя взглядом остальных цваков, все еще не разжавших рук.

Те, в свою очередь, тоже косились на Ривиэля, как лошади на пожар, но пока с места не рвались. На меня же цваки вообще старались не смотреть. Я до сих пор не ведаю, как смотрится со стороны моя ворожба, но, судя по результатам и моим ощущениям в процессе, думаю, зрелище не для слабонервных… особенно, если не считать это представлением.

– Тысяча сот, – снова прошептал цвак, оглядывая кружевные строения: могу его понять – с деревьев сразу под землю – тот еще шаг. – Что здесь произошло?

– Хороший вопрос, – буркнула я. – Вот, собственно, поэтому я и притащила тебя обратно из страстных объятий самой великой лгуньи в мире – старушки Хен!

Ривиэль слушал мой рассказ очень внимательно, ни разу не перебив. С каждым словом его лицо становилось все мрачнее, приобретая жесткое выражение, которое знакомо мне по прошлому визиту: цвак в критической ситуации становится совершенно другим существом, поражая своей серьезностью и собранностью.

– Понятно, – сухо кивнул он, когда я завершила свой сбивчивый рассказ о подлом поступке Хранителя, который, возможно, приведет мир к гибели. – Что требуется от меня?

Вот это мне нравится: никаких воплей и вырывания цветных волос из ирокеза, только требование четких инструкций. Вот только последних у меня не было – так, лишь неясные наметки.

– Надо бы как-то разъяснить Роже, что это большое недоразумение, – растерявшись, проблеяла я. – Я подумала, может, он тебе поверит…

– А тебе он не верит? – размышлял цвак, что-то прокручивая в голове.