Танец стихий

– В Валраде? – смешно поморщился валл, став неуловимо похожим на обиженную собаку. – Это тот древний город из запретной легенды про Ману? Так он ведь разрушен много-много сот назад…

– Разрушен? – потрясенно прошептала я. – Но ведь это невозможно… Как?! Много сот? А насколько много?

Валл пожал плечами:

– Не знаю, – раздраженно ответил он: валлы терпеть не могут ситуации, когда выглядят глупо. – Много… может, тысячу!

Я сглотнула: тысячу?! Перед глазами поплыли серые пятна: девушка в холщовом платье озабоченно поддержала меня:

– Мне кажется, у тебя сотрясение мозга, – тоном доктора продекламировала она. – Тебе надо прилечь.

– Лучше бы сотрясение, – я помотала головой. – Чем такие новости. А что за запретная сказка про Маху?

– Легенда про Ману, – упрямо качнул мохнатой головой валл. – Все просто: одна стерва похитила сердца у анаха и цвака, но сбежала на небо с цваком, бросив анаха. А тот маг верховный был, завладел властью да приказал всех цваков в отместку извести. Цвакам пришлось уйти из своих лесов, прятаться. И с тех пор они отыгрываются на белках, уничтожая всех, кто под руку попадется.

– Белки-то тут причем? – ошарашенно пробормотала я, донельзя удивленная: так эта Мана – производное от Мелайны? Это как же получается: я бросила Роже и сбежала с Ривиэлем?! Что вообще происходит?

– Ну как при чем, – хмыкнул валл. – Мана белочкой была, вот вам и не повезло: я одну прятал от цваков, Настькой звали. Убили ее, Настьку-то, злобные цваки. Хорошая девушка была, добрая. А меня продали камам…

– Фарс какой-то, – я сдавленно хихикнула. – Кошмар наяву.

Тем временем камы валиться в дыру перестали, люк с шумом захлопнулся, и пленники расселись на полу. Камы не сводили серых глаз с нашей маленькой компании: девушка поежилась от пристального внимания.

– Никак не могу привыкнуть к их красным зрачкам, – затравленно шепнула она мне. – Как в фильме ужасов. Меня, кстати, Верой зовут. А тебя?

– Мел, – отозвалась я, все еще пытаясь прийти в себя от новостей.

– А ты чего так странно одета? – допытывала Вера. – Ты давно здесь? Как попала? Я вот попала в аварию: вот на нас грузовик едет, удар – я зажмурилась. А глаза открыла – на площади какой-то сижу, ночью. А утром оказалось, что это типа базарной площади. Тут меня камы сразу взяли. Я же ничего не понимала, сказать ничего не могла, они и порадовались – легкая добыча. Продали меня одному старику. Кавай оказался камом добрым, купил не в гарем, а жена очень просила. Женщина научила меня языку, объяснила, где я… Да что я все про себя! Ты-то как?

– Как обычно, – хмыкнула я. – Поскользнулся – упал, очнулся – гипс.

Вера расхохоталась, а валл озадаченно моргнул.

Вера оказалась легким, веселым человечком, очень разговорчивым. Последнее мне было очень на руку: я не была готова делиться с кем бы то ни было своими тайнами. К тому же они, эти самые тайны, стали ой как опасны. И еще неизвестно, что мне могло принести будущее.

Вера несколько сот помогала супруге кавайя по хозяйству, поскольку кавай оказался оригиналом – женился только на одной и всю жизнь с ней прожил. А хозяйство большое – рабов камов пятьдесят, поля, леса хороший участок, дом. В доме, конечно, рабыни убирались, но не могла же жена кавайя сделать помощницей камку. А вот Вера на эту должность хорошо подошла: и рабыня, и не камка.

Вот только опасно держать таких рабов: пронюхают злобные цваки, плохо будет. Вот и хозяевам Веры не повезло: спалили ночью все село дотла, погибли все, кто был в доме, никто не спасся, словно напоили всех, даже детей. Конечно, подозрение пало на цваков, но что камы могли сделать? Цваки владеют магией, они опасны и сильны. Сильнее только анахи, но тем нет дела до серых камов.

Вере же невероятно повезло: именно в этот день хозяйка отправила девушку проверить, как рабы провели посев. И охранника могучего выделила: полувалла, мощного кама, чуть более волосатого, чем обычно. Вроде наших кавказцев. Только серого, конечно. Вернувшись, они обнаружили лишь кострище. Родственники кавайя недолго думали: село продали, от рабов тоже побыстрее избавились. Рабов-то торговцы продали быстро, а вот с Верой с тех пор так и возятся. Точнее, возят. Мало кто решится купить такую рабыню.

Пока девушка рассказывала про свою нелегкую судьбу, огромная повозка тронулась и медленно поплыла вперед. Камы привычно прикорнули кто где, дабы подремать в дороге. Валл, которому надоело слушать словоохотливую Веру, а возможно просто убаюканный бесконечной речью, растекся по деревянному полу, грубо оттолкнув ближайших рабов.

Вскоре девушка и сама замолчала, устремив печальный взгляд в сторону. Я не нарушала установившегося молчания: надо было подумать, а это удобнее всего делать в тишине. Я так привыкла к одиночеству, что не могла долго переносить чье-либо общество, даже очень приятное.