Танец вокруг живота

— Ну да, — обрадовались девушки неожиданной поддержке.

— Бред, не говоря уж о том, что вот это самое письмо, — Тим, не обращая внимания на слова Али, снова помахал злосчастным письмом в воздухе, — вот это самое письмо, которое якобы написано похитителями, оно написано рукой самой Наташи!

После этих слов над столиком воцарилась полная тишина. Все четверо молчали, обдумывая слова Тима. Леся смотрела на колышущийся на ветру розовый цветок, и почему-то ей упорно в голову лезли всякие дурацкие мысли. Например, о том, как легко быть просто милым цветком и как сложно жить настоящему человеку.

— Ты-то откуда это знаешь? — наконец нарушила молчание Кира. — Про почерк?

— Откуда? Да уж господин Канарейкин постарался сообщить мне о своей дочери самые разнообразные сведения, — огрызнулся на нее Тим. — В том числе у меня имеется и вполне сносный образчик ее почерка. И не надо быть экспертом, чтобы понять — эти почерки идентичны.

— Ты не ошибаешься? — настороженно посмотрела на него Леся. — Потому что…

— Подождите! — вскочил с места Тим. — Подождите минуту. Сейчас сами убедитесь!

Он убежал и вернулся минуты через две. За это время Кира успела смотаться к бару и попросить еще вина, и желательно целую бутылку. К возвращению Тима вино уже стояло у них на столе. У Тима теперь в руках, кроме давешнего письма, была еще какая-то бумага.

— Вот! Страница из сочинения самой Наташи, — сказал он. — Смотрите сами! Почерк совпадает.

— Просто один в один! — подтвердила Кира, сравнив два образца. — И что же, тебе Канарейкин сам дал этот образец почерка?

— Он дал мне эту страницу не как образец почерка своей дочери, — ответил Тим.

— А для чего?

— Чтобы я хоть немного ознакомился с образом ее мыслей, — ответил Тим. — Вот зачем.

— И что же это значит? Наташа написала самой себе это письмо, где требует от лица похитителей со своего отца выкуп?

— Думаю, что в прошлом году она уже провернула с помощью своего итальянского дружка подобный фокус, — произнес Тим.

— Ты имеешь в виду ту историю с похищением Наташи в Италии? — догадалась Леся. — Но она ведь сказала родителям, что ее держали в каком-то доме. И что…

— Да ничего этого могло и не быть! — воскликнул Тим. — Все это известно только со слов самой Наташи. А ее отец не был в том доме, где ее якобы держали в плену. Он просто перевел деньги на счет. А потом нашел свою дочурку на вокзале. А чей это был счет? Господин Канарейкин ведь не проверял. Наташа упросила его этого не делать.

— Почему?

— Сказала, что, дескать, Марио обманом впутал ее в какие-то свои криминальные делишки. И если отец начнет под него копать, то он, оказавшись в полиции, быстренько сообщит, что и Наташа тут тоже замешана.

— И Канарейкин все спустил на тормозах?

— Он очень любил свою дочь, — только и произнес Тим. — А этот счет! Он мог быть открыт на любого человека. В том числе и на саму Наташу!

— Выходит, никакого похищения в Италии могло и не быть? Наташа сама все это организовала, чтобы стрясти со своего отца крупную сумму денег?

— Да, — кивнул Тим. — Думаю, что так и было. И вот тому доказательство!

— Но Наташа не могла отправить это письмо! — воскликнула Леся. — Если ты узнал ее почерк, то уж любящий отец тем более бы узнал.

— Верно, — кивнул Тим. — И думаю, у Наташи был сообщник. И так как конверт от этого письма вы нашли в номере Мустафы, то я думаю, это он и был.

— Невозможно, — не согласилась с друзьями Леся. — Наташе незачем было проворачивать эту аферу. Отец давал ей достаточно денег. Она ни в чем не нуждалась.

— Вероятно, она хотела иметь какую-то сумму на случай тех трат, о которых не полагалось знать ее отцу, — вмешался в разговор Али.

— На наркотики? — догадалась Кира.

— Она не была наркоманкой.

— Что же тогда? — недоуменно спросила у него Кира.

— А велика ли была сумма, которую господин Канарейкин в прошлый раз заплатил за свою дочь в качестве выкупа? — спросил Али у Тима.

Подруги тоже уставились на детектива. Этого Маруся им не сказала.

— Не очень, — ответил Тим. — Пятнадцать тысяч евро. То есть для господина Канарейкина это не слишком ощутимое кровопускание. Он еще и поэтому решил не затевать разборки с Марио. Наташа убедила его, что себе дороже будет. И ее отец махнул рукой на эти деньги.

— Пятнадцать тысяч? — задумался Али. — На что же девушка, чьи прихоти оплачивает отец, могла потратить эти деньги?

— Может быть, она просто отложила их на черный день? — предположила рассудительная Леся. — Она ведь вечно жила в страхе, что отец выгонит ее из дома, лишит наследства и все его деньги достанутся Марусе — его новой жене. А самой Наташе — шиш с маслом. Ой, мне ее даже жалко стало!

— Чушь! — отмахнулся Тим. — Не настолько уж серьезные проблемы были у отца с дочерью, чтобы господин Канарейкин в самом деле решился бы так жестоко поступить с единственной и любимой дочерью.

— Но проблемы были, — возразила Кира. — Это даже ее мачеха не отрицает.