Танец времени

Он был озадачен, немного. Немного посетителей приехали в бункер, где он и Люк настроили их четверти. Calopodius подозревал, что был то, потому что мужчины чувствовали себя неудобными в присутствии слепого человека, особенно один столь же молодой как непосредственно. Это происходило конечно не из-за нехватки места. Генерал предоставил ему очень просторный бункер, связанный коротким туннелем с большим бункером команды, похороненным около маленького города, который появился за прошлые месяцы к южному наконечнику Железного Треугольника. Римская армия назвала тот город "Наковальней," беря название от панджабских гражданских жителей, которые составляли большинство его жителей.

"Кто - там, Люк?" он спросил.

Его адъютант лаял смех. "Связка мальчиков, ищущих известность и славу, парня. Генерал послал им."

Ноги перетасовывания прибыли ближе. "Прося вашего прощения, сэра, но мы задавались вопросом как, он говорит, генерал послал нам, чтобы говорить с Вами—" человек, кем бы ни он был, истекал в неуклюжую тишину.

Calopodius сидел на его поддоне. "Говорите, тогда. И кто является Вами?"

Человек очистил его горло. "Abelard Названия, сэр. Abelard Antioch. Я - hecatontarch, отвечающий за самый западный оплот в крепости—"

"Вы имели горячую борьбу вчера," прерывал Калоподиус. "Я услышал об этом. Генерал сказал мне, что исследование Malwa было намного более жестоким чем обычно."

"Прибыл в нас как демоны, сэр," сказал другой голос. Гордо: "Но мы окровавленный их хороший."

Калоподиус понял сразу. hecatontarch очистил его горло, но Калоподиус говорил прежде, чем человек был вынужден в затруднение.

"Я буду хотеть услышать все детали!" он воскликнул. "Только дайте мне момент, чтобы одеться и вызвать моего писца. Мы можем сделать все это прямо здесь, за столом там. Я удостоверюсь, что это входит в следующую отправку."

"Спасибо, сэр," сказал Абелард. Его голос взял немного огорченный тон. "Верный T'isn't, что говорит Люк. Это ни известность, ни слава этого. Это - только ..., ваши Отправки прочитаны к Сенату, сэру. Каждый без разбора, Императором непосредственно. И затем Император — специальной командой — имеет их напечатанный и объявленный на всем протяжении Империи."

Calopodius перемещался вокруг, нашупывая его одежду. "Достаточно верный," сказал он бодро. "С тех пор, как старый Император настраивал новую печатную машину в Большом Дворце, каждый — каждая деревня, так или иначе — может получить копию кое-чего."

"Это - наши семьи, сэр," сказал другой голос. "Они будут видеть наши названия и знать, что мы в порядке. За исключением тех, кто умер в борьбе. Но по крайней мере ..."

Калоподиус понял. "Их названия будут существовать где-нибудь, на чем - то другом чем надгробная плита."

Глава 3

Евфрат

Осень, 533 нашей эры.

Они приблизились к Elafonisos с юга, потому что Калоподиус думал, что Анна могла бы наслаждаться видом большого горного хребта, который пропустил гавань, с ее башней, взгроможденной наверху это как ястреб. И она, казалось, наслаждалась этим достаточно хорошо, хотя, поскольку он приезжал, чтобы признать, она взяла большинство ее удовольствия от моря непосредственно. Также, как и он, впрочем.

Она даже улыбнулась, несколько раз.

Поездка поперек к острову, однако, была зведным часом экспедиции. Их ночная стоянка в маленькой таверне в порту была ..., почти неприятным. Анна не возразила против тусклости провинциальной таверны, и при этом она не жаловалась на бедную плату за проезд, предлагаемую для их вечерней пищи. Но она отступила в еще более отдаленную тишину почти, угрюмую и враждебную — как только они вступают на земле.

Той ночью, как всегда с ночи их свадьбы, она выполнила ее обязанности без сопротивления. Но также и с таким большим количеством энергии и энтузиазма, как она, возможно, дала чтению особенно унылой части агиографии. Калоподиус нашел все это весьма расстраивающим, больше так, так как голое тело его жены было кое-чем, что пробудило его очень. Поскольку он подозревал в дни перед браком, его жена была весьма прекрасна, как только она могла быть замечена. И чувствовавший.

Таким образом он выполнил его собственную обязанность в небрежной манере. Позже, в другое время, он, возможно, провел случай, праздно рассматривающий качества, которые он будет искать в куртизанке — теперь, когда он имел жену, против скуки которой он мог измерить проблему. Но он уже решил присоединиться к экспедиции Белизариуса в Инд. Так, перед отключением, его мыслям полностью передавали к делам военной славы. И, конечно, опасения и сомнения, которые любой человек его возраст чувствовал бы накануне погружения в водоворот войны.

* * *

Когда неприятность наконец прибыла, именно, муж Анны спас ее. Знание только увеличило ее ярость.

Глупый, действительно, и некоторая часть ее мнения понял это совершенно хорошо. Но она все еще не могла прекращать ненавидеть его.