Танго четырех слонов, или… Геополитика для всех

Национальный вопрос, как показывает история целого ряда государств, может быть мощнейшим геополитическим движителем и рычагом, способным перевернуть целые континенты. Вероятно, крупнейший и самый наглядный пример того, как национальный вопрос стал причиной глобальных геополитических сдвигов – гитлеровская Германия тридцатых-сороковых годов прошлого века. Не секрет, что именно идея объединения германской нации под эгидой одного немецкого государства и стала своеобразной отправной точкой насильственного построения Третьего рейха – немецкие Австрия, Судеты, Данцигский коридор в Восточную Пруссию, Эльзас и Лотарингия были более приоритетными целями Гитлера, чем выкачивание оттуда прибылей немецкими промышленниками. Хотя и последнее, конечно, имело свой вес и свою цену…

В настоящее время национальный вопрос также является важным геополитическим фактором, который не стоит сбрасывать со счетов как возможный детонатор взрывных геополитических процессов на европейском континенте и даже за его пределами. Самый очевидный пример тут, вероятно, как раз сейчас играет определяющую роль во всех геополитических раскладах – это русский национальный вопрос и попытка России отстоять права русского населения Крыма, Новороссии и других, некогда украинских, регионов, населенных, преимущественно, этническими русскими.

Можно сколько угодно говорить о том, насколько это соответствует так называемому «международному праву», является ли это справедливым и так далее, но бесспорно одно – национальный вопрос стал одной из причин запуска мощнейших геополитических процессов на самом востоке Европы, заставив весь мир вздрогнуть и вспомнить о временах холодной войны.

Религия также может быть движущей силой геополитической экспансии. И это тоже видно как на исторических примерах, так и на примере современных концепций, проповедуемых некоторыми религиозными группами.

Из истории мы можем вспомнить многое, что подтверждает наши слова – это, например, Крестовые походы средневековых европейских христиан, которые, как правило, были очень затратными, весьма рискованными для всех его непосредственных участников, ужасными по логистике и с точки зрения экономики вообще почти никак не оправдывавшими себя. Хотя личный интерес некоторых авантюристов, надеявшихся разбогатеть на грабежах, равно как и некоторый интерес европейских владык, заинтересованных в получении барышей с завоеванных земель, исключать, конечно, нельзя. Но это, всё-таки, побочные и фрагментарные мотивы, которые, не оседлав волну религиозного рвения христиан, сами не имели бы ни малейшего шанса на столь значительные и продолжительные геополитические потрясения на Ближнем Востоке и в самой Европе.

Экспансия европейцев на оба американских континента также в значительной степени подпитывалась миссионерским духом христианских проповедников и церковных структур, которые за ними стояли. Помимо продвижения собственных интересов, они придавали этой экспансии некую духовную легитимность в глазах религиозных европейских обывателей, а также, зачастую, использовали для этого своё влияние на европейские монархии.

Вспомним также и ранний период распространения ислама, который можно охарактеризовать как чисто военную экспансию под религиозными знаменами.

А для понимания современного положения вещей достаточно упомянуть лишь два слова – Исламский халифат – чтобы понять, что религия, как приводной ремень геополитических амбиций глобального масштаба, отнюдь себя не исчерпала, что бы по этому поводу не думали образованные европейские атеисты…

Когда я говорю о ресурсных и климатических мотивах геополитики, я имею в виду, как ни странно, отнюдь не нефть или газ. Да, это чрезвычайно важные ресурсы, и сомневаться в этом не приходится. Но очевидно и то, что они относятся к более общему разделу экономических интересов. И именно по этой причине, при всей их важности, мы если и будем говорить о них, то в более соответствующее время.

Наиболее же ярким проявлением ресурсов, которые могут быть объектом геополитических споров и притязаний, является вода. Вода Иордана уже является предметом взаимных претензий в засушливом ближневосточном регионе. А все большее количество государств, страдающих от засушливого климата и нуждающихся в удовлетворении своих растущих потребностей в воде, с интересом начинают присматриваться к возможностям и ресурсам своих соседей. То, что двадцать первый век может стать веком «водных» войн, прогнозируют многие геополитики, демографы, футурологи.

Также стоит добавить, что вода может быть предметом споров и притязаний не только как важнейших ресурс потребления. Например, планы Монголии по строительству каскада ГЭС на реке Селенге грозят серьёзными проблемами Байкалу, и это может стать предметом очень острых обсуждений между Москвой и Улан-Батором. А строительство гидроэлектростанций в Таджикистане и Киргизии вызывает, порой, весьма резкую реакцию в Ташкенте, недовольном все большей зарегулированностью стоков Амударьи и Сырдарьи, своих крупнейших водных артерий.