Танго дикого лебедя

— Пошли, — приказал он нетерпеливо.

— Куда?

— Тебе понравится.

— Вадим… Вы… — попыталась сформулировать что-то вразумительное, но ничего не придумывалось. Просто, наверное, мне нравилось вот так идти за ним куда-то сквозь толпу и чувствовать свою руку в его большой теплой ладони. Все мысли будто выветрились из головы. Остались только ощущения… Кругом полутьма и мелькающие, ослепляющие огни клуба — розовые, сиреневые, зеленые… Где-то играет зажигательная музыка, раздается смех толпы и аплодисменты. На сцене мелькают полуобнаженные девушки в мехах, перьях и огромных золотых кокошниках. Вокруг кружится хоровод разноцветных сверкающих масок. За окном над белым городом по-прежнему взрываются фейерверки — сегодня они будут громыхать всю ночь до самого утра… Пройдя мимо охраны, мы оказались у лифта, и тут я собралась было вновь что-то сказать или спросить, но не отважилась. Хотела ли я знать ответ? Нет… Я просто дрожала крупной дрожью в ожидании неизвестного. Будто почувствовав мои сомнения и страх, мужчина крепче сжал руку. Двери лифта открылись. Мы вошли внутрь. Он нажал на кнопку, и на какое-то время мы оказались одни. Вадим отстранил меня назад, заставляя прижаться спиной к зеркалу. Сам же навис надо мной глыбой своего роста, не прикасаясь, но изучая — проницательно, жадно, тщательно. Потом его пальцы вдруг дотронулись до моей маски.

— Не смейте! — воскликнула в панике и схватилась за его запястья.

— Кто же мне помешает, ангел? — Прошептали его губы с легкой насмешкой.

10

Он приподнял маску, закрепив на волосах, а я закрыла глаза и опустила лицо в беспомощной попытке укрыться от вездесущего мужского взгляда. Однако, его рука требовательно приподняла голову за подбородок, а палец неспешно скользнул по губам, сминая и воспламеняя. От его прикосновений почувствовала себя плазменной лампой Теслы… Стоило только дотронуться — и к его пальцам тут же устремлялись молнии: сиреневые, голубые, желтые, красные, какие он пожелает… Подняла взгляд, чтобы хотя бы показать, что я его не боюсь.

— По-твоему, это честно?! — выпалила зло, глядя в его серо-голубые глаза, окруженные чернотой нарисованных глазниц.

— Нисколько.

— Тогда зачем?!

— Захотелось.

— А мои желания тут не учитываются?!

— Лишь отчасти.

Вот так кратко и категорично. Собственно, что еще я рассчитывала услышать? Насмотревшись вволю и ничем не выдав своего впечатления, мужчина надел маску на место и вновь поймал меня за руку, потому что двери раскрылись. Я рванулась.

— Я никуда с тобой не пойду! — заявила категорично, вырываясь изо всех сил и пытаясь забиться в дальнюю часть лифта, чтобы не выходить наружу. Только кто бы мне позволил? Он поймал в кольцо объятий мгновенно, пережав грудную клетку, потом перехватил за руки, потом прижал к стенке лифта, не давая сдвинуться с места. Его губы нашли мои. На этот раз они были сухие и оттого ласкали более жестко и чувствительно. А еще они совсем не желали принимать мое сопротивление, просто брали, требовали, захватывали и подчиняли. Сердце гулко билось под ребрами, как мышка, попавшаяся в мышеловку, а руки все слабли с каждой секундой, особенно, когда его ладонь скользнула по спине вниз и сжала попку, комкая и немного задирая юбку. От этого прикосновения молния пробила последние остатки защиты, вызывая ложное ощущение, что стоит ему продолжить — и я кончу от одного его поцелуя и этих вульгарных прикосновений. Натянутые его хваткой скользкие трусики ласкали меня там, куда сам он еще не успел добраться.

— Всего лишь секс, ангел… — Развратный шепот окутал влажные после поцелуя губы облачком горячего пара. — Расслабься и позволь себе это…

— Я не хочу, — пролепетала жалобно, чуть не плача от бессилия, потому что желание сводило с ума своей настойчивой бессовестной пульсацией, жаром, лихорадкой, агонией капитуляции. Оно было безразлично к голосу разума.

— Ты же знаешь, что хочешь, — убеждал дьявол с ликом смерти и вновь сладко поцеловал, чуть посасывая и дразня языком. Его пальцы сжали волосы на затылке, чтобы не могла увернуться.

— Я боюсь, — прошептала в отчаянии, надеясь на его снисходительность.

— Чего именно? Влюбиться? — ухмыльнулся он, нежно целуя шею, щеки, уши, вздымающиеся над корсетом груди и нещадно сжимая попку. — Поверь, я наихудший кандидат из всех возможных. Тебе не о чем будет сожалеть.

— И слишком самонадеянный при этом, — горько усмехнулась, глядя в потемневшие, пьяные от возбуждения глаза, которые уже знали, что их обладатель получит то, чего хочет.

— Многие говорят, что именно это их во мне и привлекает… хотя не надолго… в этом ты была права… — промурлыкал Вадим в самое ухо, чтобы расслышала все до единого слова. — Зато я трахаю сладко… так, что не забудешь…