Танго на треснувшем зеркале (СИ)

Я улыбнулась: да, мир без галоперидола и аминазина, с современными, более таргетированными препаратами выглядит дружелюбнее и приятнее для людей, в них нуждающихся. Вот только ложка дегтя, которую я сегодня увидела, запросто нейтрализует всю бочку меда, щедро разлитую на страницах рекламного буклета.

И вообще, с этой новой формулой, как пафосно о препарате сказал заведующий, не все понятно. Точнее, непонятно совсем. Я снова взяла брошюру и попыталась вникнуть в фармакокинетику и фармакодинамику. И у меня одно с другим никак не складывалось.

Надо мне снова пойти к заведующему, и пусть объясняет выпускнице в чем состоит лечебный эффект препарата СТ-649. Я интерн, мне положено знать мало, спрашивать много.

Но сделаю это не сейчас. Сейчас самое время поискать хоть одного рядового врача отделения и познакомиться. И я направилась в ординаторскую. Где еще искать коллег, если не там.

Надеждам моим сбыться было не суждено. То ли врачи не любили местную ординаторскую, то ли их сегодня вообще не было, но комната пустовала, и я без толку просидела часа полтора в большом уютном красном кресле, гоняя чай с конфетами, найденными в буфете. Надо будет завтра свою коробку лакомства принести. А то неудобно получается.

Часы показали полпятого. Рабочий день закончился. Самое время идти домой. Хотя съемная комната — так себе дом. А завтра с новыми силами на работу, тем более, день ожидался сложный: дежурство почти до полуночи.

* * *

Маланья Степановна достаточно шустро для своего возраста проскочила мимо, когда я как раз закрывала входную дверь, и скрылась в своей комнате, бормоча под нос нечленораздельный набор звуков.

Странная она сегодня еще с утра. С чего бы это? Но думать было лень, особенно на голодный желудок. Конфеты, добытые в шкафу ординаторской, сыграли злую шутку и вызвали зверский аппетит, не утолив который, думать ни о чем другом не хотелось.

Заварив чай и наскоро настрогав вкуснющих бутербродов с красной рыбой, радуясь, что старая каракатица ее не нашла и не прихватизировала, как это случалось уже не раз, я скрылась в своей комнате. Миру приказано ждать!

Тарелка и наполовину не опустела, как из-под кровати раздалось настойчивое, с едва уловимыми жалобными нотками «мяу», эхом разлетевшееся по комнате. Рука от неожиданности дрогнула и чашка, которую как раз несла ко рту, накренилась, едва не пролив на колени горячий напиток.

Кот? Откуда здесь может быть кот? Не Маланья Степановна его завела, это точно. Котов она ненавидит. Считает их искусителями рода человеческого.

Я растерянно прислушалась.

Тихо перебирали секунды кварцевые часы. За окном шумели деревья. Хлопнула дверь у соседей по подъезду. Все как обычно.

— Мяу, — снова раздался еще более жалобный, пробирающий до самой глубины души и параллельно бьющий в сердце голос из-под кровати.

Кот! Без сомнения! И как он здесь оказался?

Резко захотелось снять и отдать последнюю рубашку этому пушистому манипулятору, не говоря уже про кусок рыбы на бутерброде.

Отставив чашку в сторону, дожевывая на ходу, я опустилась на колени и заглянула под кровать. Под кроватью было темно и почти ничего не видно.

Всмотрелась получше, но ни характерной тени, ни мигающих зеленых глаз не заметила.

Выдохнув, снова уселась за стол и продолжила налет на бутерброды.

— Мяу, — раздалось почти над ухом и, подпрыгнув на месте, я стукнулась о железную перекладину древней кровати Маланьи Степановны.

Охнув и схватившись за голову, помчалась на кухню, открыла холодильник и, выудив в нем пачку пельменей, приложила к месту удара. Вот так получше будет. А то без холодного компресса шишка обеспечена.

Что здесь происходит? У меня манифестация новых галлюцинаций? Или к Маланье Степановне и в самом деле забежал из подъезда кот?

— Эй, — выдохнула я, вернувшись в комнату. В ответ мне была тишина.

Ладно, зайдем с другой стороны, решила я, и прошептала:

— Кис-кис-кис!

Сначала из-под кровати показалась мордочка. Небольшая, с живо торчащими ушками и густыми усами. Я бы даже сказала, усищами. Зеленые глаза с чернющими зрачками уставились на меня, просвечивая словно рентгеновским излучением. Еще минута игры в гляделки, и из-под кровати показалась оставшаяся часть туловища и хвост. Нет, не так. Огромный пушистый хвостище, которым кот размахивал то ли угрожая, то ли приветствуя.

— Приве-е-ет! — прошептала я самым спокойным тоном, на который была способна. — Иди сюда, мой хороший, — и вытянула руки, чтобы поймать незваного гостя.

Руки прошли сквозь воздух, и я осталась ни с чем.

— И как же ты сюда попал? — добавила я в голос ласки. — Квартирой ошибся?

И подождав пару минут, продолжила:

— Идем на руки, и мы поищем твой дом. Идет? — тон оставался спокойным, но нервничать я уже начала.

— Мяу, — снова высказался кот и ловко запрыгнул на кровать.

Что-то с ним не то. Манера, повадки — все как у обыкновенного пушистика, а вот напряженность в тоне, с которым он мяукал, необычная. И взгляд… Словно смотрит в душу и насквозь ее видит.