Танго на троих

– Да, сохраните его, пожалуйста. Сегодня мне хотелось бы с Вами встретиться, чтобы обсудить наши общие дела, это возможно?

– Для вас, Диана, всё возможно. Где и во сколько Вам будет удобно со мной встретиться?

– Я подъеду к Вам в офис в 14-00.

– Хорошо, я буду ждать Вас, до встречи.

Нравятся мне такие мужчины – деловые и лаконичные.

Теперь меня ждёт дело первостепенной важности. Собираюсь быстро.  Чёрные легинсы из тонкой кожи, облегающий джемпер песочного цвета. Волосы оставляю распущенными и, оглядев себя в зеркале, остаюсь довольной. Пальто, сапожки, сумочка – я готова, и такси уже ждёт. Помоги мне, Господи!

К родной школе подхожу с замиранием сердца. Стены многих учебных заведений ещё помнят меня, но  сердце моё замирает только здесь, где всё связано с детством, с мамой и счастьем. Вхожу, и мой взгляд упирается в стену, где когда-то висела мамина фотография. Конечно, её там больше нет, как и не осталось в этой школе помнящих её учеников. На этом месте висит стенд «Наши чемпионы». Да, наверное, так и должно быть, тогда откуда во мне эта непонятная обида? Погруженная в собственные мысли, я не сразу замечаю пожилого охранника, пытающегося что-то у меня выяснить. Вопросительно смотрю на него.  Мужчина тушуется и осторожно интересуется:

– Девушка, вы к кому?

Отвечаю с сильным иностранным акцентом:

– Я к Шерохину Денису Павловичу, он очень давно меня ждёт, – и, не дождавшись разрешения, устремляюсь к лестнице.

Кабинет всё тот же, только обновлённая дверь и табличка на ней свежая. Осторожно, без стука тяну ручку на себя и первое, что вижу в приоткрытую дверь – фотография моей мамочки на стене в кабинете. В глазах защипало, и воспоминания обрушились неудержимой лавиной. Пытаюсь восстановить сбившееся дыхание и, приоткрыв шире дверь, вхожу внутрь, с трудом переведя взгляд с фотографии на хозяина кабинета.

Гроза нашей школы сидит за столом, погрузившись в свои дела, и не замечает вторжения. Раньше он не носил очки и теперь, увидев этого крупного, сурового богатыря в очках, я испытала острый прилив нежности и сожаления. Да, стареет наш грозный Шерхан. Вероятно, ощутив постороннее присутствие, он оторвал взгляд от монитора и внимательно посмотрел на меня.

Смотрит хмуро сквозь стёкла очков, и плотно сжатые губы вдруг размыкаются, а черты лица становятся мягче. Дрожащими руками он снял очки и приподнялся из-за стола. В его глазах недоверие, но ещё несколько секунд – и уже вижу полное осознание. Глаза этого большого мужчины внезапно наполняются слезами, и он шумно вздыхает. По моим щекам бегут неудержимые потоки слёз, а слова даются с большим трудом:

– Я хочу съездить к маме на могилку, вы составите мне компанию, Денис Палыч?

Шерхан делает мне навстречу несколько шагов и порывисто прижимает к могучей груди.

– Диана-а, – выдыхает он шёпотом, и я ощущаю на своём виске его горячие слёзы.

Уже час мы сидим в его кабинете, и Шерхан всё время трогает меня за руки, будто убеждаясь, что я реальная.

– Денис Палыч, а почему вы ни разу не сказали, какая я красавица? – шутливо спрашиваю и надуваю губки.

– Да какая там красавица, мартышка ты бессовестная. Изранила моё бедное старое сердце, – нарочито грубо ворчит Шерхан.

– Вы ещё молодой, Денис Палыч, и очень красивый. Простите меня, пожалуйста, за всё, потому что я не смогу без Вашего прощения, я очень Вас люблю. Возможно, в Вашем сердце для меня ещё найдётся скромный уголочек? – виновато заглядываю ему в глаза.

– Ты моя маленькая, глупая девочка, ты никогда и не покидала моё сердце. И смотрю я на тебя каждый день,  – Шерхан развернул ко мне фотографию на своём столе и я ахнула. Мне тоже очень нравится это фото, но я и подумать не могла, что оно украсит директорский стол.

Я кусаю губы и не нахожу слов, но Шерхану не нужны слова – он всё читает по моим влажным глазам.

– Я даже с твоей шебутной Дашкой Полухиной задружил, всё про тебя расспрашивал. Ты вот зря на неё обиделась, она же молодец, она же ради тебя...

– Ох, Денис Палыч, мне даже вспоминать страшно, что Вы полезли разбираться во всю эту грязь, и чем это для Вас могло обернуться, – я беру его шершавую руку и трусь о неё щекой.

– Да я, Диана, и не жалею, – он ласково гладит меня по волосам. –  Ничего не добился, жаль, конечно, но хоть нервы потрепал этим сволочам. Ну, и полковнику твоему спасибо. Если бы не он, то не сидел бы я сейчас в этом кресле. Он паскуда, конечно, что помог прикрыть это дело, но там были авторитеты гораздо серьёзнее. Папаша одного из тех выродков не по зубам нам оказался, а к тому же ни улик, ни жертвы у нас уже не было. Так что это борьба с ветряными мельницами получилась. Да и полковник тоже в неприятной ситуации оказался – с одной стороны честь и совесть, а с другой – семья, хоть и паршивая. Вот такие дела, девочка. – Шерхан тепло улыбнулся и крепко прижал меня к себе.

Понимаю, что хватит уже плакать, но слёз так много, и громадное чувство вины гонит этот солёный поток, грозя потопить кабинет директора в моём позднем раскаянии.