Танго нуэво

Вообще-то цвета Астилии – красный и желтый. Но в таких платьях не поубираешь, их мгновенно испачкаешь. А потому чья-то умная голова, явно королевская, придумала одеть дворцовых слуг в темно-коричневые платья. И отделка по подолу и рукавам. По горловине и манжетам.

Полоса пурпурного – и полоса золотого. Отделка не кружевом, а дорогими атласными лентами.

Темно-коричневое платье нашлось в гардеробе.

Ленты пурпурные и золотые – там же. Не все, но зачем выбрасывать? Их можно потом пришить куда-нибудь. И у горла платье горничной закалывалось как раз той самой булавкой. Воротник, наподобие камеи, скреплял золотой круг с выдавленной в нем короной.

И что у нас получается?

Сеньора Арандо служила при дворе?

Твоих демонов! Как-то оно грустно получается…

* * *

Феола смотрела на Вирджинию.

Вирджиния на Феолу не смотрела, она спала под действием снотворного.

Серхио смотрел в стену и чувствовал себя откровенно несчастным.

Вот как оно ТАК бывает? Чтобы и жил, и был, и… он же спал с этой девушкой! И ничего не почувствовал? Не ощутил, не понял, не сообразил?

Кактак?!

И… это действительно наследие мединцев? Но почему, почему – так?! Они же должны были умереть! Обязаны!!! Демон ушел из мира, люди, связанные с ним душами, умерли…

Те, изуродованные, кошмарные, жуткие… но Джинни – не такая!

Феола медленно провела руками над телом Вирджинии. Серхио заметил, что у нее ладошки светились белым светом. Но белым же… что в этом такого?

Ничего.

Огонь бывает разного цвета, Серхио и черный видел. Красиво и страшно.

– Она не человек, – тихо сказала Феола. – То есть человек, но с примесью… вот того.

Серхио опустился на стул. Ноги не держали… вот так, называется! Изменил супруге! Сходил налево… справедливости ради, это было… минутку! А ведь это было ДО того дела с мединцами!

За несколько лет до него… уже тогда так было?

– Но у нее нет никаких признаков, – выдохнул Серхио.

Феола развела руками, с которых пропали последние огоньки.

– Если я правильно понимаю, ее мать полукровка, в Вирджинии этой крови – четверть, в ее детях – восьмая часть. Как на плантации. Мулаты ярко выраженные, с ТЕМ наследством, а вот квартерона можно уже и не узнать. А с Мерседес и вообще все в порядке… практически.

– Практически?

– Октороны вообще не похожи на черных предков, но вот в их детях наследие может проявиться. Если я узнаю, что это за рыба, я скажу точнее, – Феола развела руками. – Делать выводы только на основании чутья… пожалуй, это немного неправильно.

Серхио кивнул. И не поспоришь…[7]

– Я расскажу, ритана Феола. Но внешне… у нее ведь нет никаких признаков?

Феола покачала головой.

– Я не вижу. Может, если вскрыть, там что-то будет. А так – нет.

– Едем обратно, в управление, – вздохнул Серхио.

Вот так в мужьях верность и воспитывают…

* * *

– Рози!

– Да, Эктор?

Ритана Ксарес поглядела на тана Ксареса-старшего.

Вот такая семья. Отец – Патрисио Эудженио. Дочь – Роза Эухения, сыновья Эктор Патрисио, Эмилио Патрисио и Хулио Патрисио.

Хулио, понятно, давно уехал, и где он – неизвестно, и что с ним стало – неясно.

Эктор и Эмилио женились, живут сейчас все вместе, с отцом в одном доме, благо дом громадный.

А вот Розе так не повезло.

В результате воспаления она лишилась возможности иметь детей. Нет, кто-то другой и в такой ситуации выбирается из ямы. Можно же усыновить кого-то? Мало ли горя на свете, пойди, да и сделай кого-то менее несчастным! Кто-то выходит замуж за вдовца с детьми. Нельзя сказать, что они попадаются часто, но ведь и не редкость вроде дракона? Найти можно, если постараться. И воспитывают тех детей, как своих, и любят…

Но Роза слишком уж прислушивалась к отцовскому мнению.

Если отец сказал – черное! Вот черное оно и есть. Не чернильное, не ночного цвета, не угольного, а черное – и точка.

Приложил он дочь коротким: сухое дерево, так она жизнь и прожила. Ясно же, если отец так сказал, значит, ей никто и не поможет. Папа всегда прав. Вот…

– Ты правда собираешься искать… вот этих?

– Зачем их искать? – удивилась в свою очередь ритана. – Спрошу в паре магазинов… что я, не вижу, что платье на девушке от сеньоры Наранхо?

Эктору это ни о чем не говорило. Что уж там, живя с отцом, он полностью зависел от его воли и власти. А для Патрисио Эудженио платья что от сеньоры Наранхо, что от какой-нибудь крестьянки Марии были одинаковы. А если не видно разницы, зачем переплачивать?

Вот и не заказывал никто таких дорогих вещей. Но знали. И хотели, и мечтали, и на наследство облизывались, и заранее подсчитывали, что купят, кому, сколько…

– Ты понимаешь, чем это может нам грозить?

Роза сморщила нос.

– Ну и чем?

– А если отец решит все оставить Хулио?

– Это если Хулио решит сюда приехать. Но я не думаю, что он на это согласится.

– Детей же он сюда прислал…

Роза Эухения пожала плечами.

– Эктор, для начала нам надо познакомиться, все о них разузнать, подумать, как лучше это преподнести отцу. Папа уже в возрасте, у него слабое сердце…

Эктор только скривился.