Танго нуэво

– Посвящать вас в подробности расследования я права не имею. А вот взять мага, даже несовершеннолетнего, на практику – запросто. Прикреплю вас… вот, хоть к Амадо Риалону, будете все знать на законных основаниях.

– А медальон мне дадут?

– Стажерский.

– Согласна, – решила Феола.

Ей было интересно. А потакать своему интересу – надо! Она же маг! Если все время себя переламывать, так и сломаться можно. И вообще, вот, приходит она, начинает Анхель (гадина подкоряжная!) ее задирать, а Феола ему – бац! И медальон под нос!

Пусть подергается!

Так кого там надо осмотреть?

* * *

Выставив Амадо из морга, Хавьер достал образцы крови Вирджинии, ее мужа, волосы детей, собранные по его просьбе, – мало ли что?

И приступил к работе.

Результат его сильно озадачил.

Вирджиния точно была дочерью Наталии Марины Арандо. Сродство по крови – стопроцентное.

Но кто ее отец?

Попробовать призвать тень?

Тут есть свои тонкости. И серьезные… то есть говорить такая тень не сможет. Разве что покажется – и растворится. А ты потом ищи по фотографии, по газетам, по внешнему сходству, зарисовывай… ее ж не получится сфотографировать!

Так что Хавьер позвал художника – и приготовил все для ритуала.

Художник, который не в первый раз бывал в морге на этой процедуре, устроился поудобнее и положил на колени планшет. Заботливо поправил лист бумаги, уложил поудобнее грифели – если сломается один, надо будет быстро схватить второй или третий… мало ли что?

– Готов?

– Да, вполне, – кивнул художник.

Хавьер активировал заклинание.

Сиреневый дым от свечей заклубился, поднялся к потолку, потом начал спускаться вниз, в пентаграмму, у которой поменяли символы… сформировал в ней плотное сиреневое облако…

Пока все шло, как дóлжно.

А вот потом…

– Мать-перемать! – выдохнул художник.

Впрочем, Хавьер готов был заявить то же самое. Потому как в фиолетовом силуэте человека оба они опознали одного и того же человека. И как бы не опознать, когда вот уж пятьдесят лет этот профиль на монетах видишь? На портретах?

На церемониях…

Его величество Аурелио Августин, собственной покойной персоной. И рисовать не надо.

– Но КАК?!

Хавьер покосился на художника, но промолчал.

Как-как! Сам бы хотел узнать, но пока – никак. Труп – и тот не поднимается.

И как тут быть?

А чего думать? Доложить по начальству и ждать, что скажут! То и делать будем. Или вообще не будем ничего делать, так-то.

* * *

Амадо перебирал все найденное.

Пока – предварительно.

Глубокого обыска пока не было, полиция пока просто вытряхнула все бумаги из всех ящиков стола, перетряхнула книги и доставила все в кабинет следователя с подробным описанием.

И было всего этого подозрительно мало.

Мало!!!

Книг – нет! Разве что книга Творца, пара сборников молитв, которые нужны добрым прихожанам, ну и газеты. В газетах отметок нет. Ни загибов, ни подчеркиваний – ничего! Просто – ничего!

Но зачем-то же их хранили? Причем не абы какие, а «Придворный вестник», «Новости столицы», «Астилия». Самые дорогие и достоверные. И подписка на них, кстати, стоит дорого. Амадо предпочитал их смотреть на работе, там бесплатно.

Ладно, потом разложит по датам, посмотрит, чего не хватает, чего хватает…

Какие-то личные записи? Опять мимо!

Есть документы на дом, купчая, на землю, есть паспорт, ну и все. Больше, считай, ничего и нет. А ведь за свою жизнь человек обрастает горой бумажек, он это по себе знает. И по Альбе тоже. И вообще…

Хоть письмо какое!

Хоть семейный молитвенник с отметками о рождении детей! Ну хоть что-то!

Но – нет! У нее попросту ничего нет! И Амадо это весьма подозрительно…

Фотографии…

Есть? Опять обратно нет!

Какая мать откажется запечатлеть себя с дочкой? Вот просто – какая?! Или какие-то приятные моменты… у нее даже свадебных фотографий нет! Хотя Вальдес упоминал, что Наталия Арандо была против, но… и что?

А внуки?

Которые обожают дарить бабушкам рисунки и прочее? Хотя… какая это бабушка? Видимо – никакая.

Ни милых дамскому сердцу мелочей, ни старых сумочек, которые жалко выбросить, ни засохших цветов, ни… ничего!

Что за женщина такая неправильная? Просто кошмар какой-то…

Амадо телефонировал в участок и попросил обыскать дом – тщательно. Так, словно потерянную иголку ищут и на премию надеются. А сам принялся читать протокол обыска дальше и сравнивать с имеющимся.

И был все же вознагражден.

На шестнадцатой страничке протокола, в описании драгоценностей…

Ладно, полиция! Откуда такие тонкости знать обычному наряду, описали, да и из головы вон. Но Амадо-то историк!

И не только!

Он очень много чего и читал, и знал, и видел, и продолжал развиваться, узнавая нечто новенькое… говорите – булавка с интересной головкой?

В форме монеты с выдавленной на ней короной? Явно золотая?

Тяжелый золотой перстень, явно мужской.

И вот оно – описание одежды… видимо, ее просто оставили, понимая, что никто не разберется. Ну не видели в столице уже сто лет придворных слуг, ладно-ладно. Лет тридцать.

Вот и забыли про их униформу. Именно слуг, не самих служителей при дворе, а вот таких, серых, скромных, незаметных…

Горничных, служанок, уборщиц, прачек…