Танго Один

— Вы же не собираетесь создавать мне проблемы, сэр? — поинтересовался тот, смерив Уоррена тяжелым взглядом. — Препятствие действиям офицера полиции, нарушение порядка, угрозы и еще тысяча всяких причин, по которым я могу отправить вас за решетку прямо сейчас. Так почему бы вам не быть паинькой и не вернуться на главную дорогу, как я уже сказал.

Уоррен медленно выдохнул. Двое офицеров направлялись к одной из машин, увлеченно болтая. Уоррен посмотрел на одного из них в форме инспектора, потом опять на констебля, который все так же презрительно смотрел на него. Осознав бессмысленность спора, Клифф через силу усмехнулся и подмигнул?

— Желаю приятного дня, — сказал он и пошел прочь. Сердце Уоррена бешено колотилось, но единственным проявлением его злости было то, что он сжимал и разжимал кулаки. Клифф предпочел бы объясниться с офицером, однако жизнь научила его: такие перепалки ни к чему хорошему не приводят. Поэтому лучше просто улыбнуться и уйти, хотя обиду проглотить не так-то легко.

На улице болтались трое ямайских подростков в куртках «Пуффа» стального оттенка и новеньких кроссовках «Найк». Уоррен кивнул самому рослому из них:

— Что случилось, ПМ?

ПМ равнодушно пожал плечами и почесал кончик носа. Вообще-то его звали Тони Блэр, а свое прозвище Премьер-министр он получил в тот день, когда его тезка победил на выборах. Через всю щеку ПМ — от левого уха до рта — тянулся шрам: память о столкновении с группой белых футбольных фанатов несколько лет назад.

— Джимми Ти схлопотал пару маслин в спину. Надо было видеть, как он несся, Банни. Как ветер, твою мать!

Уоррен печально покачал головой. Джимми Ти — пятнадцатилетний курьер одного из дилеров, специализирующегося на кокаине и крэке.

— Как он?

— Он выглядел мертвым, мертвее не бывает.

— Вот черт!

— Дурацкая случайность, — констатировал ПМ. — Особенно для мальчика на побегушках.

— Что он сделал?

— Сболтнул лишнего.

Уоррен подбородком показал на стражей порядка:

— Федералам сказал?

ПМ заржал и хлопнул себя по бедру:

— Ага, разбежался, парень. Сообщи им, кто убил Стивена Лоуренса, пока я сам не рассказал об этом.

Все трое заржали, а Уоррен мрачно покачал головой. Перестрелки в Харлсдене были делом обычным, но свидетелей оказывалось меньше, чем агитаторов консервативной партии перед выборами.

— Ты видел, кто это сделал?

— Я не слепой.

Уоррен выжидающе смотрел на ПМ. Подросток громко смеялся, однако глаза его оставались серьезными.

— Черт подери тебя, парень, я, конечно, могу сказать, но тогда мне придется убить тебя.

Улыбаясь через силу, Уоррен соображал: будь на нем форма констебля, стал бы ПМ в этом случае более откровенным?

— Ты выглядишь испуганным, Банни. Хочешь дунуть?

— Нет, просто неважно себя чувствую. Пойду домой.

— У тебя теперь личный шофер, Банни?

Уоррен продолжал улыбаться, но сердце его бешено заколотилось.

ПМ не мог видеть, как он вылезал из «вектры», значит, еще кто-то заметил, что к его дому утром подъезжала машина.

— Такси, — ответил он.

— Что-нибудь интересное?

Уоррен усмехнулся вопросу:

— Да, ПМ, я мог бы тебе сказать, но... — Он не закончил фразу.

ПМ захохотал.

— ...но тогда тебе придется меня убить, — договорил он, потряхивая головой на каждом слове.

Уоррен выставил правую руку на манер пистолета и сделал вид, что стреляет подростку в грудь.

— Будь осторожнее, ПМ.

— Ты тоже, Банни. — ПМ продолжал смеяться.

Уоррен направился в сторону шоссе. Он шел, погрузившись в свои мысли. Его все еще злило поведение констебля, и он размышлял, стал бы тот вести себя иначе, если бы знал, что Уоррен тоже полицейский. Возможно, он был бы повежливее, думал Уоррен, даже пошутил бы, но в целом это не повлияло бы на его мнение. Констебль мог скрыть презрение, но оно все равно осталось бы при нем. Цвет кожи, несмотря на форму, предопределил бы его отношение к Уоррену.

А вот для ПМ, напротив, все дело было в форме, а не в цвете кожи Уоррена. Если бы он узнал, что Клифф — офицер полиции, обошлось бы без болтовни и подколов. Остался бы просто враждебный взгляд и непроницаемое лицо. Такие, как он, замыкались при проявлении власти — власти белых.

Уоррен так углубился в свои размышления, что потерял основную мысль.

Он вздохнул. Работать в СП ему хотелось, поскольку Уоррен верил, что сможет что-либо изменить. Но Лэтэм прав: он сделает больше, играя по правилам своего окружения, нежели пытаясь соответствовать стандартам государственной системы. Нацепив форму, он станет уязвимее. И все же: сумеет ли он сделать карьеру, околачиваясь возле таких парней, как ПМ, выдавая себя за одного из них, чтобы в результате предать их?

Уоррен чувствовал себя в ловушке. И чем больше пытался разобраться в своих чувствах, тем сильнее запутывался. Пока он сидел напротив Лэтэма в офисе, все казалось предельно простым. Но на улицах Харлсдена то, о чем говорил старший офицер, выглядело менее привлекательно. Это означало жить во лжи. В предательстве. Другое дело — быть офицером полиции, частью команды, работать с коллегами, на которых можно положиться, решать общие проблемы. Мы против них. Но Лэтэму надо, чтобы он стал одним из них.