Танго огненной любви

- Но он-то не такой бездушный насильник… - протянул Данька, стараясь выгородить брата.

И тут меня переклинило. В памяти всплыло прошлое и меня затрясло.

- Да? – заорала я, забыв, что в соседней комнате спят Аня, Лёша и Костя.- Ты плохо знаешь брата! Он хладнокровно изнасиловал меня, лишив девственности, хотя мог дать сбежать! Это из-за него я попала в лапы его дружков! Если бы он не заставил меня вернуться к озеру, я бы сбегала за подмогой и вернулась, чтобы спасти Аню!

Меня ещё больше затрясло от негодования и невыплаканных слёз. Данька неуклюже заграбастал меня в объятия, пытаясь утешить.

- Понимаю тебя, - еле слышно прошептал он.

Да как он мог понять меня? Разве может он почувствовать мою боль и унижение, пережитые во время изнасилования? Его брат сделал всё возможное, чтобы моя жизнь превратилась в ад. И то, что он потом попытался заступиться за нас с Аней, а сейчас является её мужем, вовсе не снимает с него ответственности за наши искалеченные судьбы! Он мог дать мне сбежать, а сам должен был спасти Аню. Вот тогда я бы признала в нём человека, а сейчас считаю мразью, как бы он не маскировался под «хорошего».

Я сама не понимала себя. Будто во мне жили два человека. Один из них жаждал отмщения и страшной смерти для Лёшки, а другой переживал за Аню с Костей и хотел, чтобы Лёша остался жив.

- Мне не место в этом доме, - встрепенулась я, высвобождаясь из рук Даньки.

- Что за резкие смены настроений? – пробурчал Данька. – То ты рада Ане, то уже и не желаешь оставаться здесь.

- Не строй из себя дурака, - напустилась на Даньку. – Аню я люблю и Костика тоже, да и общество Лёши с трудом научилась терпеть. Так не может продолжаться!

В комнату заглянула заспанная Аня.

- Ларис, что случилось?

Данила встал и отошёл к стене, а Аня прошла и села на его место.

- Я не должна была пользоваться твоим гостеприимством, - тяжело выдохнула я.

- Что за глупости? – нахмурилась она.

Я не выдержала и выплеснула все свои мысли и эмоции. Аня слушала меня, не перебивая, а когда я замолчала, обняла и заплакала вместе со мной.

- С этим надо научиться жить, - прошептала она.

Кому надо, тот пусть и учится, а я не хочу больше видеть Лёшку! Эта ночь стала последней, проведённой в доме Ани. Пообещав подруге почаще созваниваться, я поехала к родителям. Соскучилась сильно, да и пора, видимо, найти приют под родительским крылом.

Мама с папой были рады моему приезду. Мама плакала от счастья, а папа обнял и сказал, что больше никуда не отпустит.

Так я окунулась в заботу и любовь самых близких мне людей, которых я так поспешно и надолго покинула. Тогда я бежала не только от них, но и от себя, от своей беды и от всего мира. Но не нашла пристанища нигде. Наверное, пора успокоиться и осесть. Иначе вся жизнь превратится в череду сомнительных приключений, страданий и убийств.

Хорошо было в родительской квартире! За то время, что меня не было, папа с мамой сделали ремонт, сменили мебель. Моя комната будто скучала по мне. Хоть эти стены не были мне родными, но сейчас подарили спокойствие и тепло.

Я нашла хорошую работу в туристическом агентстве. Заработок был неплохой. Появились новые интересы, друзья, подруги. Отбоя от кавалеров не было, но ни один из них не был мне мил. Я постоянно вспоминала Ибрагима, хоть прошло немало времени с тех пор, как я уехала из Турции. Пора бы забыть о нём, но я не могла.

Погружённая в свои мысли о несчастной любви к Ибрагиму, я возвращалась домой с работы. В сутолоке шумного города я почувствовала, что за мной следят. Насторожилась и неуютно поёжилась. Оглянулась. Вроде, все спешат по своим делам, и никому нет дела до меня. Но я никак не могла отделаться от ощущения слежки. Будто я находилась под оптическим прицелом крупнокалиберной винтовки!

Я настолько напряглась, что все звуки стали оглушительными. Шёпот прохожих походил на крик, любой хлопок воспринимался как выстрел! Я опрометью бросилась бежать, чтобы укрыться от преследователя, но в следующий миг кто-то схватил меня за локоть, и я закричала от ужаса.

Глава 27

Обернулась и обомлела: предо мной стоял незнакомый мужик лет тридцати восточной наружности. Глазюки чёрные и злые. Я заорала ещё раз, чтобы привлечь внимание прохожих. Хотя, на чью-то помощь вряд ли можно рассчитывать. Сейчас такое время, что люди вместо того, чтобы кинуться спасать, начинают снимать происходящее на мобильник.

- Заткнись, - рявкнул мужик.

А я уже прикинула, что сумочка, в которой лежит зонтик и множество всякой другой ерунды, – очень грозное орудие. Да и туфли на шпильках можно использовать. Так что я была вооружена и очень опасна! Поэтому на своё «заткнись» мужик получил сумкой по голове, коленкой в пах и каблуком в ступню. Под его дикие вопли и проклятья я помчалась по улице, сметая с пути прохожих.

- Стой, гадина! – проорал он мне на турецком.

Надо же, какой находчивый: понял, что если скомандовать мне «стой», то я тут же выполню приказ! Ага! Щаз!

Я не слышала звуков погони, хотя, в тот момент я вообще мало чего могла слышать: ветер свистел в ушах под гулкий грохот моего сердца.