Танго под палящим солнцем. Ее звали Лиза

Лиза недоверчиво смотрела на ее надменный профиль со стиснутыми губами. Провокация, конечно. Точно, провокация… А может, и нет. Ладно, не ее это дело, расследовать глубины души немецкой «овчарки» фрау Эммы Хольт! Лизу вдруг стукнуло неожиданной догадкой. Если Эмма хорошо знакома с отцом Игнатием, она наверняка знает, что его дочь и внучки живут в Горьком. Как же, интересно, старик объяснил ей Лизочкино появление в Мезенске? Как-то объяснил, но как именно, Лиза не знает, а отец Игнатий забыл ей сказать. Что, если в городской управе спросят? Ну какая, какая причина могла ее сюда привести…

— Я думаю, — раздался в то мгновение холодный голос фрау Эммы, — у вас тоже не осталось тех иллюзий, с которыми вы дезертировали из Красной армии и добрались до Мезенска. Я вас понимаю. Все же я наполовину русская, и меня тоже не могут не оскорблять и зверства, и жестокость, и глупость наших так называемых освободителей. Ну, предположим, с евреями пусть делают что хотят…

— Как «что хотят»? — ужаснулась Лиза. — Вы одобряете гетто, желтые звезды и все такое?

«Молчи, идиотка! — тут же одернула она себя. — Молчи, ради бога!»

— Вы принадлежите к жалельщикам евреев, что ли? — фыркнула фрау Эмма. — А до войны, конечно, страшно жалели бедных негров в Америке? Интересно, а жалели ли вы русского раскулаченного мужика, которого на ваших глазах вымаривали из собственного его дома, как таракана? Или вы, как все русские, способны жалеть только чужих, ну а своих… своих бей, чтоб чужие боялись? Не замечаете, конечно, что именно русских целенаправленно уничтожали большевики. А теперь уничтожают и гитлеровцы. Мы-то живем сейчас недурно, что я, что ваш дед, куда лучше, чем раньше, а вот остальным наша прежняя подсоветская нищета кажется непостижимым богатством. У людей нет ниток, пуговиц, иголок, спичек, веников и многого, что прежде не замечалось. Особенно тягостно отсутствие мыла и табака. От освещения коптилками, бумажками и прочими видами домашней «электрификации» вся одежда, мебель и одеяла во многих домах покрыты слоем копоти… Ладно, так я о чем? Ах да, о пресловутых потомках Шиллера и Гете… Немцы цивилизованны, но не культурны. Русские дики, невоспитанны и прочее, но искра Духа Божия, конечно же, в нашем народе гораздо ярче горит, чем у европейцев. Разумеется, и среди немцев есть люди , но все же шантрапы больше. Война, фронт и прочее, но от освободителей России хотелось бы чего-то другого. Между прочим, есть вещи, творимые пресловутыми потомками, которых русское население им никак не прощает, особенно мужики. Например, немцам ничего не стоит во время еды, сидя за столом, испортить воздух. Громко, без стеснения. Так вот один крестьянин, у которого я покупаю молоко, просто слов не находил, чтобы выразить свое презрение и негодование к людям, способным на такое. Русский мужик привык к тому, что еда — акт почти ритуальный. За столом должно быть полное благообразие, в старых крестьянских семьях даже смеяться считается грехом. А тут такое. И еще то возмущает, что немцы не стесняются отправлять свои естественные надобности при женщинах, вообще прилюдно. Как ни изуродованы русские люди советской властью, они пронесли сквозь все страстную тягу к благообразию. И когда немцы столь гнусно ведут себя, русским людям наносится еще одна жестокая травма. Они не могут поверить, что народ-безобразник может быть народом-освободителем. Знаете, какую частушку про них поют? «Распрекрасная Европа, морды нету, одна жопа!»

Лиза, которая всегда буквально сатанела даже от одного только намека на инвективную лексику, сейчас и глазом не моргнула. Частушка была хороша. Нет, ну в самом деле, весьма хороша! Хм, а вообще, на что фрау Эмма намекает? Как на ее слова реагировать? Возмущаться, угодливо улыбаться? Однако опасные разговоры она ведет при незнакомом человеке! Неужели настолько доверяет отцу Игнатию, что подразумевает: его внучка не может оказаться предательницей? Или все же провокация?