Танго с манекеном

– Давайте так, Грег… Мои пятнадцать минут почти истекли. Сейчас сюда должен приехать очень важный для нас клиент. Между нами: он крайне неприятный человек. Капризный, скандальный, напыщенный и очень закомплексованный, а потому – злой и мстительный. Но, увы, очень влиятельный. У него здесь заказан ужин с его новой пассией. Она пустоголова, абсолютно меркантильна и уже больше месяца, увы, совершеннолетняя. Я должна их встретить, проявить необходимые почтение и любезность и оказать радушный прием. Мне, как вы говорите, сегодня очень лень это делать. Но мы же с вами профессионалы – что должно быть сделано, то должно быть сделано хорошо. Так вот… Я беру фотоаппарат и гарантирую классные снимки. При одном условии – вы встречаете этого жирного борова и гарантируете мне, что он останется абсолютно доволен. По рукам?

Теперь он внимательно смотрел на нее, ничего не отвечая. Она спокойно выдержала этот взгляд, лишь один раз коротко взглянув на часы.

Они не могли знать, что он предложит ей взять фотоаппарат. Он сам этого не знал еще несколько минут назад. Значит, никак не могли подготовиться. Если это игра, никакого клиента не существует, и сейчас все вскроется. Если не игра – ее нельзя будет подвести. То есть, можно, конечно, но как-то… Разве что потом ему, действительно, придется купить отель.

В конце концов, ничего слишком сложного… Неприятно, но терпимо. По большому счету, когда нужно было любезничать с губернатором штата, это было почти то же самое, только серьезнее. Здесь – так, шутка. Детское развлечение. И потом, отказаться – значит спасовать. Нехорошо…

– Как его зовут?

– Малкольм. Мистер Малкольм.

– Что еще мне нужно знать?

– А что мне нужно знать, чтобы уметь фотографировать?

– Правда… По рукам.

– Хорошо. Они должны подъехать с минуты на минуту. Метрдотеля я о вас успею предупредить – все равно я бы предупреждала персонал, если бы вы начали расхаживать здесь со своей камерой.

Они приехали на длинном «Майбахе». Грег несколько лет назад, когда еще доказывал что-то окружающим, а не себе, чуть было не купил такой же. Однако вовремя представил себе, как на это отреагировали бы родители, почти увидел сконфуженно-ироничную улыбку матери, и «Майбах» испарился, не успев стать явью, оставив лишь острое чувство неловкости. А в гараже появилась красная Феррари. Все веселее…

Жирный боров оказался совсем не жирным. Наоборот, вполне подтянутым, явно следящим за собой и излучающим довольство устройством мира.

Девица ничем не отличалась от множества таких же, хотя ей, по сравнению с большинством прочих, эта рыбалка, пусть и ненадолго, уже удалась. Она еще как бы небрежно перекладывала с места на место золотой телефон «Вирту», чтобы он бросался в глаза с любого ракурса, но уже выражала каждой гримасой устойчивое недовольство несовершенствами окружающих. Грега она не замечала также, как официантов, бесшумно порхавших вокруг столика все два с половиной часа, которые продолжалась трапеза.

Ей действительно было не до них – она с видом прилежной ученицы слушала своего спутника, кивая на опережение в середине каждого его предложения. Разумеется – как еще выразить вселенскую общность, которая, наконец, свела эти две таких одинаковых, таких взаимодополняющих, таких ни на секунду непредставимых порознь половинки единого большого сердца?

Есть ей было непросто, потому что минимум одна рука постоянно, в прямом смысле слова, держала любимого Малкольма – либо обвивая его шею, либо сжимая ладонь, либо поглаживая колено.

Малкольм был вальяжен. Он откинулся на мягкую спинку и обрисовывал благодарной слушательнице собственную, а потому наиболее правильную, теорию мироздания. Насколько можно было судить по выхваченным фразам, она состояла, как обычно, из смеси агрессивного маркетинга с эзотерикой Пауло Коэльо. Смесь была одновременно гремучей и беспомощной, но обоим собеседникам нравилась. Хуже было то, что риторика казалась очень знакомой, но отсюда, с другой стороны жизни дорогого ресторана, сознание отказывалось вспомнить, где это все уже не раз было слышано, кем – с таким же мессианским пафосом – говорено…

В принципе, это оказалось даже легче, чем он ожидал. Более того, ему удалось получить определенное удовольствие, как когда-то на детских карнавалах, когда надетый костюм давал тебе индульгенцию, позволяя экспериментировать с собственным поведением – это не ты, это всего лишь твой персонаж. Невинные шалости…

Один только раз его по-настоящему замутило: когда под десерт боров вытащил и положил перед ней футляр с логотипом известного ювелирного дома, а она, вцепившись в подарок одной рукой, другой обвила его за шею, и через его плечо Грег увидел ее глаза – не холодные, не жесткие, а просто пустые и ничего не выражающие. Кроме трезвой констатации хорошо сделанной работы: «Yes» .