Танго с прошлым

Проехав последний поворот перед усадьбой деда, перед Василием раскрылась великолепная панорама, которая, впрочем, была еще грандиозней, если доехать до дома и, поднявшись на импровизированный бельведер, – на крышу каменной постройки, примыкавшей к деревянному бревенчатому дому, – не спеша поворачиваться на все 360 градусов, смакуя медленно меняющиеся виды. Прабабушка Эрнеста, по словам деда, впервые попав сюда, была как раз заворожена этим сумасшедшим пейзажем: сам дом был построен почти на самой вершине пологого обширного каменистого холма; влево и вправо, в сторону реки Неукен и горного ручья, протянулись плодородные долины; а уже за ними, если смотреть на восток, – высилась над горизонтом белая шапка стратовулкана Домуйо, от которой расходились по бокам пики поменьше, а на запад – фантастические Анды. Особенно красиво смотрелся здесь, если не лениться и вставать рано, восход солнца именно в зимнее июньское время: наша Желтая звезда по имени Солнце в это время показывалась непосредственно из-за вершины Домуйо, а когда еще от вулкана поднимались небольшие свечи облаков пара от гейзеров, то это было просто нечто! Может быть, арагонке Эрнесте эти виды напомнили о той Родине, которую она любила, но которая ее оттолкнула от себя в далекую Аргентину, – этого Василий не знал. Для него этот дом, в котором он родился и провел свое детство до семи лет, эти красоты особо уже не волновали душу, так как они уже были у него внутри постоянно. И только если очень надолго отлучиться от них, то какая-то сила начинает свербить и проситься увидеть все это, чтобы снова потом успокоиться.

Подъехав к старому дому, который был построен еще до рождения отца Василия из крепких крупных стволов лиственницы, молодой Сушков увидел фигуру своего деда на крыше этого самого «бельведера». Павел Сушков сидел на каменном продолжении стены и неподвижно смотрел в сторону подъезжающего автомобиля. Василий остановился рядом с двумя каменными столбами, которые играли роль некоего подобия ворот во двор усадьбы, вышел из кабины и замахал рукой деду – Павел в ответ закивал головой и, встав, зашел в дом, чтобы спуститься вниз к внуку.

Василий, ожидая деда, медленно окинул взглядом знакомые до боли родные места. Вот дом, срубленный из лиственницы и поставленный на каменном цоколе. К нему симметрично с обеих сторон примыкали построенные из собранных с участка камней одноэтажные хозяйственные постройки. За домом, чуть выше по склону, расположилось еще одно здание, также сложенное из камней и скрепленных цементным раствором, которое размером превосходило дом и которое служило цехом для виноделия. Оно было построено прямо над небольшой естественной пещерой, которая с самого начала углублялась и расширялась каждый год в течение семидесяти лет, и сейчас представляла собой довольно большой подвал, где выдерживались вина. Каменистая почва на участке не позволяла получать большой урожай, и прибыль от вина была небольшой. Реализацией вин у деда занимался некто Марио Каморра, сын его знакомого приятеля. Этот потомок итальянских эмигрантов каждый раз, когда забирал всю партию готового товара, жаловался, что цены на вино падают, что качество вина у Павла Сушкова низкое, но при этом никого из людей, которые занимались таким же, как и он бизнесом, близко не подпускал к хозяйству Павла Сушкова, что вызывало справедливые подозрения к словам агента о низком качестве вина. Правда, это самого деда Василия мало смущало, и цена, которую давал Каморра за его вино, его вполне устраивала.

– Васенька, что-то ты выглядишь тускло, – сказал дед Павел, подойдя к внуку, обнял его и затем внимательно посмотрел ему в глаза. – Хотелось бы надеяться, что в этом виновата дорога, но, по-моему, это не так, да?

– Грустно, дед, что мне тоже приходится повторить то же самое про тебя, – выдержав пронзительный взгляд Павла Сушкова, ответил Василий, кивая головой на правую руку деда, которую он держал под мышкой левой руки.

– Я не про здоровье, Вася, – серьезным тоном сказал старик. – Посмотри на меня: я знаю, что мне осталось мало, но попробуй найти во мне унылость. А ты перестал чувствовать радость жизни. Не говори ничего, – дед заключил снова внука в свои объятья, – я все вижу! Все пройдет, Васенька. Ты думаешь, что ты влюбился раз и навсегда в этой жизни, и другой женщины у тебя не будет уже никогда…. Но это – ты уж извини старика за прямолинейность – несусветная глупость! Любовь только тогда любовь, если она – не пустоцвет. Когда она – не эта, а настоящая – придет, то ты почувствуешь в себе не бессилие, как сейчас, а вулкан энергии внутри себя. Тогда ты сможешь ворочать горы, строить города, поворачивать вспять такие реки, как Неукен и Лимай. Вот твоя прабабушка Эрнеста всю жизнь любила твоего прадеда, моего отца, и благодаря ей она смогла вырастить меня, заложить вот этот небольшой виноградник…. И это при том, что она приехала в Аргентину в 1939 году почти без денег.

Василий глубоко вздохнул и стыдливо повернул голову в сторону Анд, как будто бы впервые увидел величественную горную цепь.