Танго с тенями

— В железнодорожном поселке. Там хрущевки, хрущевки и одна высотка. Вот в ней, на восьмом этаже. Я у нее один раз была, у нее такой ремонт! Живут же люди, — сказала Людмила мечтательно.

Аня выскочила из салона, ветер ударил в лицо ледяной струей. Она затянула посильнее шарф и бросилась к машине. Позвонила Кречетову, сказала о своих подозрениях и поехала в этот самый поселок.

Возле многоэтажки, в которой, по Аниному мнению, жила Татьяна, Наташиного автомобиля не было. Аня вышла из машины, подняла голову и зачем-то стала смотреть на окна восьмого этажа. Ветер задувал в рукава, под подол, холодной пастью хватал за щеки. Сапоги моментально промокли, и Веселовская в который раз подумала о том, что обувь сейчас шьют из перчаточной кожи.

Она попрыгала, помахала руками, постучала нога о ногу, когда рядом резко затормозил автомобиль Кречетова.

— Какая квартира? — спросил он на ходу.

— На восьмом этаже, номера не знаю, — сказала Аня, вбегая следом за ним в подъезд.

— Разберемся, — бросил он, заходя в лифт.

На нужном этаже было четыре квартиры, они позвонили в первую попавшуюся. Оттуда раздался скрипучий старческий голос:

— От я сейчас в милицию позвоню, ироды проклятые! Ходють и ходють, а потома с квартиры выселють!

— Мы человека ищем. Татьяну Корнееву. Скажите, пожалуйста, в какой она квартире живет.

— Хто? Не знаю никаку Татьяну, — проскрипело из-за двери.

— Таня! Она в салоне красоты работает. Нарядная такая!

В дверной щели показался острый старческий глаз, и сразу же оттуда высунулась сухонькая ручонка и махнула в сторону массивной металлической двери.

— Дык Танька-модистка! Она вон, супротив меня проживат. Модистка и есть. Расфуфырится — и шасть, шасть… — объяснила старушонка.

Корнеева открыла дверь сразу, только Сергей дотронулся до звонка. Но, видимо, ожидала увидеть совсем не их. Она вскрикнула, закрыла рот рукой, отступила пару шагов и обессилено села на пол.

Кречетов подошел к ней и рывком поднял ее на ноги:

— Где Наташа?

Корнеева закрыла лицо руками и разрыдалась.

Глава 41

Наташа изнывала от пекла. Сквозь замутненное сознание ей подумалось, что где-то рядом находится печь, и она, Наталья, лежит к ней пылающим боком. Другую сторону тела сотрясал озноб. Она попыталась повернуться ледяной стороной к огню, чтобы хоть немного согреться, но получилось только хуже — стылость проникла в каждую клеточку тела.

Вдруг кто-то, словно обручем, сжал ее в объятиях. Руки это или кольца огромной змеи?

Потом появился ангел в белом одеянии, хватка ослабла и легкие наконец перестали гореть.

Наташа то приходила в себя, то проваливалась в черную дыру.

Иногда Наташа различала звуки, отдельные слова и даже предложения.

А однажды она смогла приоткрыть глаза.

— Доктор! — раздался мужской крик. — Она очнулась, доктор!

Наташа явно знала этот голос, она его слышала всегда, всю свою жизнь. Ей было хорошо, спокойно от его интонации, тембра. И вот все это: и голос, и ангел, и змея — стало постепенно вырисовываться в образы, воспоминания, ассоциации. И вдруг как щелчок в голове — она все вспомнила: укол, автомобиль и холод, холод, холод.

— Ну вот и прекрасно, что очнулась, что же вы кричите? — перед Наташей появился белый халат, а как только ее глаза открылись шире, то и сама доктор-ангел — Наташа это уже поняла — во всей своей красе. Она была молода, во всяком случае гораздо моложе Кречетовой. Темные волосы подстрижены под боб-каре. Красота!

Подбежала медсестра, засуетилась, поменяла пузырек с раствором для капельницы. Наташа прикрыла глаза и снова провалилась в сон.

Она впадала в забытье, в испарине выныривала из него, металась в горячечном бреду, снова тряслась от холода. И тем не менее раз за разом, день за днем, ей становилось все лучше и лучше.

Через неделю она оправилась настолько, что смогла самостоятельно держать ложку. Это было так здорово — постепенно возвращаться к жизни, начинать чувствовать руки, ноги, тело.

Она уже знала, что с ней случилось, знала, что ее очень вовремя нашла полиция, что арестовали Корнееву и Альбертову, но всей картины преступления сложить не могла.

— Так странно, — сказала она подруге, — когда я валялась в грязи, я понимала, что умираю, но было не страшно. Все равно. Вспоминались какие-то отрывки из жизни. Что-то из молодости… А когда вы с Сережкой меня нашли, я не обрадовалась.

— Я тоже, когда за мусорниками валялась… Мне тоже было все равно, может, это из-за холода?

Наташа пожала плечами:

— Я пока с воспалением лежала, было наплевать на все расследования. А как оклемалась, любопытство распирает, просто жуть.

— Алексеев работает, допросы там всякие, очные ставки. Освободится, сразу придет расскажет. Мы-то знаем то же, что и ты. Кстати, следователь тебе все время приветы передает.

Кречетову постоянно кто-то навещал: то подруга, то муж, то одноклассники, то однокурсники. Однажды к ней пришла Лихолетова. Наташа так ей обрадовалась! После того как Клавдия Феоктистовна рассказала свою печальную историю, мысль о том, как там Славик, не давала Наталье покоя.