Танго смерти

— Что скажешь, фронтовик? — командир перевел взгляд на Сашу. — Ты был прав, зря мы разведку не выслали. Их там дохрена, да еще с артиллерией.

— Надо отходить, — сказал Саша. — Мы в низине, на открытой местности. Они нас либо из пушек расстреляют, либо окружат пехотой.

— Мы не можем отойти без приказа, — отрубил командир. — Еще варианты есть? Давай, не строй из себя целку. Что твой опыт говорит?

— Надо взять эту деревню, — предложил Саша. Все внутри него восставало против того, что он говорил, но дисциплина взяла верх над разумом. Он слишком долго был солдатом и не из последних. В боевой обстановке включились давно позабытые навыки и схемы поведения. Приказ командира заменил здравый смысл. — До нее тут метров пятьсот, добежим, возьмем на штык. А дальше пусть командование думает. Шанс есть, только надо в темпе. Подсуетимся, прикуп будет наш…

— Так и поступим, — решил командир роты. — По свистку поднимайте людей в атаку. Ну, что смотрите? Давайте, вперед…!

Солнце поднималось все выше. Стало теплее. Цви прополз вдоль цепи, объясняя, что делать.

— Так они же стреляют, — пробормотал Генрих, услышав про скорую атаку.

— А ты думал, они тебе пряников дадут? — сказал ползущий следом за Цви Саша. — А у тебя в руках что, хлопушка?

— Так не видно же ничего, — растерялся Генрих. — Куда стрелять?

— Там увидишь, — туманно объяснил Саша. — Держись рядом со мной, не отставай? Понял?

Генрих кивнул и почувствовал, как по лбу потекли капли пота. Он лежал, сжимая винтовку, и ждал сигнала к атаке.

Свисток и взвод, как один человек, встал и побежал вперед. Генрих бежал вместе со всеми и кровь стучала в ушах: вперед! Арабы открыли огонь, и ему казалось, что он бежит прямо на пули. Он почти ничего не видел, ослепленный бьющими в лицо лучами солнца. Парадоксально, но он перестал бояться. Он чувствовал прилив энергии, веселая ярость толкала его вперед. Вокруг свистели пули, кто-то падал, крича от нестерпимой боли, но Генрих не обращал внимания, он бежал вперед. Потом от солнца откололся кусок и ударил его по голове. Тут же стало темно, как будто кто-то выключил свет, а вместе с ним и весь мир.

Генрих упал и не видел, как переломившись в поясе, оседает на землю бывший капо. Как в огненном разрыве снаряда без следа исчезает Давид. Не видел, как останавливается, точно наткнувшись на пулеметную очередь, Мозес.

Первым, что услышал Генрих очнувшись, была музыка. Скрипка играла знакомую мелодию. На мгновение ему показалось, что ему все привиделось и он по-прежнему на пароходе. Сильно болела голова, в ушах звенело. Он открыл глаза и увидел небо.

— Лежи, — на грудь Генриха легла ладонь, по голосу он узнал Сашу.

— Что… Что со мной случилось? Где я? — Генрих оттолкнул ладонь и попытался встать. Саша резко дернул его вниз и зашипел:

— Не вставай, пристрелят!

В голове у Генриха точно бомба взорвалась. Он рухнул на колени и скрючился, ощупывая голову. Голова была чем-то обмотана.

— Это бинты, не трогай, — раздался голос Саши. — Тебе повезло — пуля пробила каску и прошла по касательной. Так что ты легко отделался, кожу порвало и все.

Генрих огляделся и понял, что ему ничего не привиделось. Вокруг была все та же заросшая кустами низина. Рядом, привалившись спиной к вертикально уходящему вверх скалистому откосу, сидел Цви. Со всех сторон слышалась стрельба. Неподалеку, в траве, кто-то стонал.

— Где мы? — прохрипел Генрих.

— В заднице, — сплюнул Саша. Мрачно глянул на Генриха и объяснил: — Разделали они нас под орех.

В двух словах он объяснил Генриху ситуацию. Огонь арабов оказался неожиданно сильным. Поднявшись в атаку, рота сразу потеряла несколько человек. Потом со стороны деревни заработали пулеметы, выкосив не меньше десяти человек. А когда до арабских позиций оставалось каких-то сто метров, роту накрыла артиллерия. Атака захлебнулась. Бежавший впереди Саша оттащил упавшего Генриха назад, за скальный выступ, в мертвую зону, недоступную для арабских стрелков. Туда же ползком пробрался Цви.

— А где остальные? Где Мозес, Давид? — упавшим голосом спросил Генрих.

— Убило, — просто сказал Саша. — Похоже, что из всего взвода только мы и остались. Еще там раненые лежат, но где и сколько, не знаю. И второго взвода половина тоже легла. Остальные, кто жив, вон там залегли, — он махнул рукой назад. — Метров триста отсюда. Мы ближе всех к арабам.

— Но… нет, этого не может быть, — замотал головой Генрих, отчего перед глазами поплыли круги. — Ты меня разыгрываешь. Не может быть, чтобы все погибли. Я же слышал музыку, Давид играл!

— Какую музыку? — спросил Саша.

— Ну как на пароходе…

— Похоже, у тебя контузия, — нахмурился Саша. — Давида в самом начале атаки убило. Мозес тут рядом лежит. И капо этого никчемного убило и придурка, что все время мылся. Одни снарядом накрыло…

Генрих никак не мог поверить в реальность происходящего. Его мутило, кружилась голова. Он обежал взглядом окрестности и посмотрел на Цви.

— Что… Что же дальше?

— Вот! Правильный вопрос задает пацан, — невесело усмехнулся Саша. — Что будем делать, командир?