Танго старой гвардии

— И все-таки я не понимаю… И уже говорил это раньше… Почему именно я? Разве у итальянцев не нашлось собственных специалистов?

— Я думаю, что тут все очень просто. — Мостаса достал из кармана кисет и принялся набивать трубку, уминая табак большим пальцем. — Мы ведь во Франции, а положение в мире сейчас требует действовать с особой деликатностью. А вы лишены политических пристрастий и, если можно так выразиться, в этом смысле апатрид.

— У меня — венесуэльский паспорт.

— Я таких хоть полдюжины куплю, уж не сочтите за хвастовство. Не забывайте, что, помимо венесуэльского паспорта, есть у вас еще и несколько уголовных эпизодов — доказанных и нет — в разных странах Европы и Америки… Если что-нибудь не заладится, отвечать вам, и только вам. Итальянцы от всего отопрутся.

— Скажите, а вам-то какое дело до всего этого?

Мостаса, уже раскуривший трубку, взглянул на Макса сквозь первое облачко дыма. И во взгляде этом читалось едва ли не удивление.

— Вот тебе раз… Я думал, вы уже давно догадались… Я работаю на правительство республиканской Испании. То есть сражаюсь на стороне добра… Если, конечно, допустить, что в историях такого рода вообще можно толковать о добре и зле.

Макс, привыкший скользить глазами по страницам романов с продолжением, которые печатаются в иллюстрированных журналах, а читаются в отелях, спальных вагонах и каютах трансатлантических лайнеров, всегда считал, что слово «шпион» применимо лишь к утонченным авантюристам международного класса и зловещим незнакомцам, редко появляющимся при свете дня. И потому очень удивился, когда Мостаса очень непринужденно предложил проводить его до отеля «Негреско», а заодно прогуляться в приятном обществе — определение принадлежало ему же — по Променаду. Возражений не последовало, и они, как двое давних и хороших знакомых, прошли изрядное расстояние, словно болтая о разных пустяках, точно так же, как и прочая публика, фланировавшая по бульвару меж фасадами отелей и берегом моря. Речь, однако, шла совсем не о пустяках. И Мостаса, благодушно посасывая трубку и нахлобучив свою мятую шляпу так, чтобы тень падала на стекла очков, завершил рассказ о предстоящем деле и ответил на вопросы Макса, при внешней безмятежности не расслаблявшегося ни на миг:

— А заплатим мы вам больше, чем фашисты, — повторял он время от времени. — Не говоря уж о том, что республика, само собой, будет вам благодарна.

— Нет и не может быть награды выше, — позволил себе иронию Макс.

Мостаса негромко посмеялся сквозь зубы. Негромко. Почти добродушно. Но из-за шрама на нижней челюсти лицо его при этом принимало какое-то двусмысленное выражение.

— Не зарывайтесь, сеньор Коста. Я ведь представляю здесь законное правительство Испании. Демократического, знаете ли, государства, борющегося с фашизмом.

Поигрывая тростью, Макс краем глаза наблюдал за ним. Если бы не очки, агент напоминал бы переодетого жокея и, когда стоял и шел, казался еще более хрупким и тщедушным. Тем не менее жиголо в силу профессиональной надобности довел до автоматизма свойство сортировать людей по неявным или не бросающимся в глаза деталям. В том неверном и зыбком мире, где он обитал, от жестов или фраз, принятых в общежитии, проку было столько же, сколько за карточным столом — от поведения опытного игрока, тонким блефом вводящего противника в заблуждение. Имелись иные коды, и Макс со временем научился их расшифровывать. И тех сорока пяти минут, что он провел с Мостасой, хватило, чтобы со всей определенностью понять: этот благодушный, располагающий к себе господин, с такой непринужденной естественностью сообщивший, что сражается на стороне добра, может оказаться гораздо опасней угрюмо-грубоватых итальянцев. И, кстати, Максу казалось странным, что они не сидят сейчас на парковой скамейке, пряча лица за развернутыми газетами и не следят за ними неотступно, чтобы со вполне понятным неудовольствием убедиться, что Фито Мостаса осложняет им жизнь.

— Почему вы не поручите выкрасть письма своим службам?

Мостаса, не отвечая, сделал еще несколько шагов. Потом наконец сказал:

— Знаете, Томас Ферриоль любит повторять: «Нет смысла покупать политика до выборов — неизвестно, придет он к власти или нет. Выгодней приобретать уже действующих».

Он энергично пососал мундштук, и ветер отнес назад облачко табачного дыма.

— Мы в сходном положении. Зачем самим организовывать рискованную и дорогую операцию, если можно воспользоваться той, которая уже запущена другими?

С этими словами он прошел еще немного, посмеиваясь негромко и добродушно. Казалось, новый оборот разговора радует его.

— Лишних денег у республики нет, сеньор Коста. Да и песета наша сильно девальвирована. Так что есть некая высшая и поэтическая справедливость в том, что большую часть вознаграждения выплатит вам именно Муссолини.