Танго втроем + бонус

– Сами разбирайтесь. Я поехал. Потом проконтролирую.

На торге мне снова стало смешно, я даже хихикнула. Илья легонько, словно боялся испачкаться, пнул меня ногой и ушёл. Они вышли. Вадим, наверняка, за пленкой, на которой разложит моё тело, прежде чем дать волю себе и своему ножичку. Я не хотела жить, но блядское чувство самосохранения и страх, как оказалось, были во мне ещё крепки. Хотелось оттянуть смерть по максимуму, хоть на несколько минут. Зачем – непонятно. В моём нынешнем существовании не было ничего такого, за что стоило бы держаться. Но умирать было страшно. И потом, я хотела забрать с собой хоть одного из них. Илья уехал, Юра видимо явится, когда меня упакуют, дабы подчистить, а Вадим… Он был огромным и сильным. Может быть, я бы смогла справиться с Юрой… Хотя о чем я говорю, я даже в лучшие свои времена не смогла бы сладить даже с хиленьким мужичком.

Я с усилием открыла глаза. Ещё тяжелее сдался мне подъём руки. На ней словно гиря висела. Я не плакала даже когда мне было больно. А сейчас заревела. Мне было стыдно за свои слёзы, но остановить я их не могла. Впрочем, вскоре поток слез иссяк, соленые дорожки, уходящие по вискам к ушам, высохли. Я вспомнила, что скоро придут меня убивать. Что я не отомщу за Даньку. Они убили моего сына, потом - вдоволь натешились моим телом и останутся безнаказанными. На себя мне было насрать, я бы согласилась существовать в этой бетонной коробке вечность, я бы принимала побои с улыбкой, если бы знала, что мой сын жив.

– Шевелись, дура, – сказала себе я. Шёпот был еле слышен, я отвыкла от звука своего голоса - сорвала его криками. – Да, тебя убьют в любом случае, тебе не уйти от трёх мужиков. Но ты же обещала себе убить одного из этих уродов за Даньку.

Имя сына произнесённое вслух полоснуло ножом по сердцу. Я поняла, что близка к тому, чтобы снова сорваться и забиться в угол, завывая от тоски и безнадёжности. Все также подбадривая себя хриплым шепотом, я села, а потом встала на четвереньки. Наверное, я выглядела страшно и дико, ползущая по полу на дрожащих ногах, голая, истерзанная, шепчущая бред. Но я ползла. Не знаю даже куда, что я хотела найти. На стуле пластиковая посуда с подсохшей, покрытой корочкой застывшего жира, едой. Ею наверняка можно убить, но сомневаюсь, что Вадим любезно согласится отобедать. Стул тяжёлый, массивный - мне его не поднять ни за что. Кроме него - только испачканный моей кровью и отсыревший матрас: так себе оружие. Я добралась до него. В голове трещало и кружилось, последние часы мне не кололи препаратов, но действие все ещё не прошло. Несколько пустых, использованных шприцов на полу, тоже не помогут, если только воткнуть ему парочку в задницу, и как следует разозлить, тогда есть шанс, что он хоть убьет меня быстрее.

Относительная удача улыбнулась мне внезапно. Мне казалось, что я слышу шаги Вадима, который не спеша идёт по коридору проигрывая ножичком. Быть может это просто стук крови в моих венах, в моих ушах. Но я даже вообразила насколько вальяжна его походка, насколько самоуверенно выражение лица. Быть может, он даже напевает под нос. Занесли сюда меня в бессознательном состоянии, я не видела, что там за дверью, но представляла коридор полутемным и длинным, под потолком редкие лампочки, подобные той, что освещает мою 'комнату'. Когда Вадим проходит под очередной лампочкой, её свет поигрывает на гранях начищенного металла. Свой нож Вадим холит и лелет, аккуратно счищая с него мою кровь, полируя до блеска.

Представленная картина была такой яркой, что поневоле придала мне сил. Я дернула матрас от стены, у которой он лежал. Не знаю даже зачем. Но наитие меня не обмануло. Там, в самом уголке, между стеной и матрасом, лежал шприц. Их и так валялось несколько, но у меня мгновенно вспотели ладони от волнения. Я протянула руку. Шприц был полон. А я прекрасно помнила какой он оказывает эффект. Мгновенно накатывающее бессилие и апатия, конечности, весящие тонну. Наверное, его принесли, чтобы вколоть мне, но я уже давно не способна к сопротивлению. Отбросили в сторону за ненужностью и забыли.

Я толкнула матрас на место, оставив между ним и стеной зазор в несколько сантиметров. Легла на холодную сырую ткань, едва перебарывая неистребимую брезгливость. Протянула руки вдоль тела, позволив им упасть на пол по обе стороны матраса. Одна просто на бетон, а вторая держала в руках шприц, который, надеюсь был незаметен. Очень боялась, что он выскользнет из ослабших пальцев или у меня просто не хватит сил резко и высоко поднять руку. Но шприц был моей последней, единственной надеждой.

Вадим не заставил себя ждать. Вскоре я и правда услышала шаги. Заскрежетал в замке ключ. Я заставила себя расслабиться. Актриса из меня всегда была никудышной, будем считать, что это мой последний шанс сыграть блестяще. С тем, что он ещё и посмертный я уже смирилась. Даже если я убью Вадима, Юра с Ильей уйти мне не дадут. Но и к этому я относилась философски.