Танго втроем[СИ]

Дарья Волкова Танго втроем

Итак, любовь мгновенна, будто звук;

Кратка, как сон; как призрак, преходяща;

Как молния среди глубокой ночи,

Она быстра — блеснет и озарит

Пред взорами и небеса, и землю,

Но прежде чем успеет человек

Сказать «смотри!» — уж снова бездны мрака

Все поглотят. Так быстро на земле

Все светлое в хаосе исчезает!

(«Сон в летнюю ночь», Акт I, Сцена I, Лизандер)

Бессонница, Гомер, тугие паруса…

Нет, не то…

Не спится мне, Овидий, шумно за окном…

Вот, это ближе к делу.

Что ж вам не спится, болезные? И окно не закроешь — душно. Лежу, вяло слушаю рассуждения невидимых мне мэнов… Про засранный трамблер, про плесень в гараже, про Юрьича — козла и Каринку — козу. Юрьич на работе задерживает постоянно и не приплачивает за это, Каринка — в рот брать не хочет, противно ей, видишь ли…

А мне вас слушать противно. Идите спать уже, а то сейчас не поленюсь, встану, воды в пакет налью и будет вам ракетно–бомбовый удар.

Наконец–то… Курю в раскрытое окно, наслаждаюсь долгожданной тишиной. Ненавижу лето — жарко, ночью галдят допоздна алкаши. Вот зимой, в минус двадцать, желающих пить пиво у подъезда отчего–то не находится…

Ближе к двум часам ночи удается заснуть. Гомер и Овидий мне не снятся. Совершенно, прямо противоположное снится.

_______________________

Курю. Но уже не в окно — на балконе. Вечер, теплый летний вечер. И никаких брутальных нетрезвых джентльменов под окном. А есть под окном — пара. Красивая такая пара. Высокая стройная брюнетка с водопадом темных, в сумерках — почти черных волос. Холеный, нордического типа блондин с аристократическим профилем и надменным фасом. Смотрятся вместе… вот как надо смотрятся! Еще и потому, что танцуют. Танцуют профессионально. Что–то латиноамериканское, но не слишком быстрое. Румба или пасодобль. Или вообще — танго, я же не эксперт в танцах. И не спрашивайте меня, откуда звучит музыка! Не знаю. Это же сон.

Эти двое двигаются… как одно целое. Не знаю, чем такое достигается. Долгими тренировками или это дар Божий. Скорее всего — и то, и другое. Но результат впечатляет.

Они танцуют естественно. Не сбиваются ни разу. Движения просто и плавно перетекают одно в другое. Широкий уверенный шаг, поворот, наклон. В теплых сумерках платье девушки, сине–фиолетовое, расшитое блестками, таинственно мерцает.

Для кого они танцуют? Отчего–то я уверена — для меня. Курю все одну и ту же сигарету (во сне все можно!) и смотрю на это импровизированное представление. Тело партнерши буквально перетекает в руках партнера как ртуть. А его движения по–снайперски уверены и точны. Ни одного фальшивого или неуверенного жеста. Ни одного неверного или негармоничного «па». Глаз не оторвать.

Последний гитарный аккорд медленно тает в теплом воздухе. Наступает тишина, а я как будто просыпаюсь. Но — именно «как будто», так–то, конечно, нет. Сплю.

И в моем сне на меня смотрят две пары глаз. Одна пара — огромные, темные, зовущие. И другая — светлые, прищуренные и с вызовом. Обладатели этих глаз — внизу, на асфальте, я — наверху, на балконе. Но расстояние между нами вдруг исчезает, и я отчетливо вижу — и бархатную глубину ее взгляда, и льдистый блеск его глаз. И они меня держат, не прерывая наш зрительный контакт — глаз не отвести, с места не сойти.

А потом — плавным неторопливым жестом ее рука взмывает вверх. И тонкие изящные пальцы — вперед–назад, в томном приглашении. Что, это мне? Она зовет меня? Качаю головой — нет, не отказываюсь. В изумлении и попытке проснуться. Втуне.

А вот блондин неожиданно громко щелкает пальцами, совсем не нордическим, а совершенно испанским жестом — и по исполнению, и по экспрессии. Трактовать сие можно однозначно: «Хорош ломаться, спускайся». Ага, легко вам говорить. Ну, хорошо, не говорить, пальцами щелкать.

А потом… Как я спустилась? Понятия не имею. Реальность снов отличается от повседневной реальности иногда весьма чувствительно. Лестница, лифт или спланировала вниз по воздуху — без понятия. Но результат — я тут, рядом с ними. И, знаете, что? Я себя не узнаю!

На мне одето… ну, с левой стороны это еще можно назвать юбкой. Но вот с правой — определенно трусы. Ибо бедро практически полностью обнажено. И бедро… как будто не мое. Загорелое, гладкое.

Что точно, так то, что грудь — моя. Это я могу с уверенностью утверждать, потому что ее можно рассмотреть практически во всех подробностях, за исключением сосков. Иначе говоря, едва прикрыта прозрачной сетчатой тканью с какой–то вышивкой и блестками. Как говорится, не порно, но задорно.

Мое любование собой прерывает безупречно вежливо заданный вопрос:

— Потанцуем?