Таня Гроттер и колодец Посейдона

– Не думаю, что ойойойс … Нас что-то подхватило. Уже у самой стены. Что-то другое…

Таня осторожно встала. Все кости были целы. Контрабас тоже не пострадал. Разве что парочка царапин, которые потом можно будет вновь покрыть лаком.

– Хотел бы я знать, что это была за розовая вспышка? Розовый туман просочился сквозь Гардарику, и ничто не смогло ему помешать. Это из-за него мы чуть не разбились, – задумчиво сказал Бейбарсов.

На дне сознания Тани шевельнулась тревога, всплыло на миг что-то, стойко связанное со словом «розовый». Облако? Свет? Дым?

– А я ничего не хочу знать. Во всяком случае сегодня! Сейчас я хочу просто спать… А думать… думать буду завтра… Или не думать совсем… – устало произнесла Таня.

Она взяла контрабас, который показался ей очень тяжелым, и пошла по стене, вдоль серых зубцов, нечетких в этот предрассветный час. Башня Привидений и стоявший возле нее Бейбарсов медленно уплывали, пока их не скрыл молочный туман.

Глава 7 МЕЧТА, ЛУЧШАЯ ПОДРУГА КОШМАРА

Пробираясь в Большую Башню по бесконечным лестничным переходам, Таня то и дело останавливалась и прислушивалась. Риск, что она напорется на защитное заклинание, а то и на самого Поклепа, любившего ночами устраивать ученикам засады, был не мал. К тому же – хочешь не хочешь, а ей вновь придется подняться по лестнице, чтобы забрать с крыши Большой Башни футляр от контрабаса. И зачем она его там оставила? А с другой стороны, кто мог предположить, что обратно с небес им придется возвращаться кувырком?

«А что, если это Великая Зуби или Медузия в такой милой форме попросили нас снизиться и не летать по ночам?» – задумалась Таня. Это было вполне в духе непредсказуемых тибидохских дам. Особенно в духе Зуби, которая порой начинала мудрить, если у нее не ладилось с вязанием или она ссорилась с Готфридом. Причем повод мог быть самый надуманный. Все зависело от внутренних течений в душе Зуби.

«Эй, муж наелся груш! Вот ты якобы аристократ и фамилия у тебя Бульонский! И ты еще будешь говорить, что Генка Бульонов не твой родственник?» – доставала его она.

Вспыльчивый Готфрид начинал топать ногами, переходил на старофранцузский, хватал копье и бежал в подвалы Тибидохса гонять неугомонную нежить.

Но чудо! Дважды – вверх и вниз – пройдя лестницу Большой Башни, Таня не встретила ни одного преподавателя. Не встретила она их и на Жилом Этаже, когда с футляром прокралась к двери своей комнаты.

Выспаться Тане снова не удалось. Пипа и Гробыня играли в карты. Сдвинув вместе кровати, они расстелили на стыке одеяло, кинули пару подушек и азартно резались в дурака пара на пару. Компанию им составляли малютка Клоппик и Кузя Тузиков. Кроме того, в углу комнаты маячил долговязый Генка Бульонов, который стоял рядом со скелетом Дырь Тонианно с таким удрученным видом, словно знал неугомонного гасконца при жизни.

Пипа играла на пару с Клоппиком, а Гробыня с Тузиковым. Карты были черномагические, из личной коллекции профессора Клоппа. Если король убивал даму, то делал это совсем даже не условно. С физиономией, перекошенной, как у ревнивого мавра, он прыгал на соседнюю карту и душил даму подушкой. Точно так же неусловно козырная шестерка коварно всаживала кинжал в спину важного пикового туза в парике и судейской мантии.

Играла эта четверка, видно, уже давно и потому без особенного рвения. Даже карты приканчивали друг друга все с меньшей охотой. Нередко случалось, что валет, вместо того, чтобы разрубать девятку саблей, как это полагалось по карточной магии, просто сгонял ее пинком.

– Бульон, возьми у Пажа шляпу с плюмажем! Я хочу посмотреть, на кого ты будешь похож! Только не коснись шпаги. Проткнет насквозь – Склеп ее заговорил! – сказала Пипа.

– Пипенция, сколько раз напоминать: не говори обо мне в мужском роде. Еще одна такая оговорка, и я буду говорить о тебе в среднем: Пипо приехало, Пипо сказало… – процедила Гробыня.

Пипа хмыкнула.

– Начинай прямо сейчас. Тогда уж так: «Я хамило, хамило, а Пипо не дало мне рыться в чемоданах со своими шмотками!»

– Ты этим Гроттершу пугай. У нее один приличный свитер, и тот я когда-то явно на Ягуне видела… И вообще, Пипенция: твоя маман уже неделю ничего стоящего не присылала. Никак не пойму: либо это наглость, либо кризис жанра! – сказала Склепова.

Пипа кивнула.

– Я в курсе. Я сегодня маме никак не могла дозвониться. Все каналы зудильника точно насморком забило. Даже Лысую Гору не ловит.

Убедившись, что никто не собирается отбиваться от его парных восьмерок и вообще не следит за игрой, малютка Клоппик сурово собрал карты.

– Посли, Тузиков, сиклопов поисем и их обзулим! С этими девсенками каси не свалис! – сказал он и гордо удалился.

Кузя, с недавних пор тоже ставший заядлым картежником, затрусил за ним мелкой рысцой.

– Залко Рзевского не видно! Вот кто зулик! – донесся из коридора голос Клоппика.

Сообразив, что остался один в женском обществе, Генка Бульонов помялся и тоже бочком выскользнул из комнаты, сделав вид, что хочет сказать что-то Тузикову и Клоппику.