Вот они с розовощеким Ягуном и растрёпанным Ванькой — оба совсем ещё мальчишки, один пухлый и коренастый, а другой худой, как щепка. Ванька, как всегда, в своей жёлтой, латаной-перелатаной майке, которая уже и на тряпки едва сгодится, но с которой он упрямо не желает расставаться. Они втроём стоят на шумной улочке, заполненной снующими магами и шныряющей среди ног мелкой нежитью, перед невзрачной, с облупившейся краской чёрной дверью, ведущей в полуподвальное помещение, над которой находится пошловатая вывеска: «Вампирня «Мадам Вамп» (бывш. «Любимая Артерия»)». К ней спускаются выдолбленные в земле узкие ступеньки. Рядом углём на каменной стене нацарапано: «ВНИМАНИЕ! Вампирня охраняется магией вуду! Белым магам, призракам и мертвякам свыше трёх дней вход строго воспрещён!» То, что вначале было ручкой, превращается в отвратительную отрубленную змеиную голову. Раздвоенное жало мёртвой головы касается Таниной ладони, скользит по пальцам и придирчиво ощупывает магическое кольцо. «Это смерть» — думает Таня, отлично знающая, что против магии вуду нет контр-заклятий. «Пррохххходиии!» — шипит ей змеиная голова и рассыпается в прах. Дверь скрипит и широко распахивается…

Затем она старше и смелее.

Тёмный узкий коридор возле тайной гостиной тёмных. В нише неподалёку стоит высокий восточный кувшин. Она касается его, на неё наваливается невыносимая боль. Хочется позвать на помощь, но губы не слушаются, воздуха не хватает, перед глазами темнеет… Когда Таня уже чувствует, что сейчас умрёт, что древняя магия её просто растопчет, где-то сбоку раздаётся хруст… На полу валяются обломки лопнувшего кувшина с покинувшим его древним духом.

Когда-то у неё получилось, дважды получилось! Она так и не разобралась, почему. Были ли это последствия десяти лет, проведенных неразлучно с Талисманом Четырёх Стихий, или какая-то непостижимая особенность её собственного дара, или… «Во мне ведь по-прежнему есть силы Чумы. Неиспользованный, заблокированный в сознании, огромный резерв магии. Что, если попробовать?..» — мелькнула у Тани авантюрная, со всех сторон просто самоубийственная мысль. Как там говорят? Один раз — случайность, два — совпадение, а три?..

Дальше она действовала по наитию. Быстро, не давая себе времени передумать, протянула руку и пальцами коснулась нагревшейся крышки шкатулки.

В следующую секунду её пронзила невыносимая, жгучая боль. Все внутренности, казалось, разом прижгли раскалённым металлом и начали завязывать в узел. Таня до крови прикусила губу, но её попытка сдержать вой боли с треском провалилась. Она упала на колени, упираясь в грязный пыльный пол стиснутыми в кулаки руками. Огонь терзал всё внутри, не оставляя места ни страху, ни разочарованию, ни другим эмоциям. Таня взвыла громче, локти подогнулись, и она рухнула на пол, перекатилась на бок, поджала под себя ноги — как будто это могло помочь!

Но, одновременно с адской болью, поглотившей всё её существо, ведьма слышала, как где-то глубоко внутри неё — там, куда закрыт путь, в потайном кармашке возле души — крошится и трескается неосязаемая печать, выпуская что-то новое, чужеродное… и, одновременно, привычное. Её кровь откликается на его зов, сплетается с этой новой силой — словно вбирает в себя недостающую частицу. Нечто проникает в неё, расползается вдоль позвоночника вверх и вниз по спине, по рукам, к сердцу, лёгким…

Новый приступ боли накрыл Таню, мгновенно вытеснив из головы все мысли до единой, одной: как избавиться от этой муки хоть каким-то способом? Девушка завизжала, выгнув спину и вцепившись ногтями в пыльные, местами прогнившие доски пола, затем подняла руку и вогнала зубы себе в запястье, чтоб сдержать новый вопль. По руке вверх потекли красные ручейки. Таня не понимала, что она делает, не осознавала больше, где находится. Всё слилось в одну сплошную, невыносимо яркую, обжигающую красную полосу перед глазами, и боль, боль… Она хрипела и скулила, катаясь по полу и царапая его руками. Но она была ещё жива.

И вдруг всё прекратилось. Пожар внутри угас так же резко, как и вспыхнул. Таня лежала на дощатом полу возле стола со шкатулкой и пыталась сделать вдох. Почему-то это обыденное действие при всей своей простоте у неё не выходило. Когда в глазах от нехватки кислорода уже начало темнеть, а голова закружилась, сделать вдох всё-таки получилось. Таня даже не подозревала, что способна так обрадоваться простой возможности дышать!

Ведьма закашлялась. Она лежала, свернувшись на полу в клубок, прислоняясь щекой к горячим доскам. Волосы обмотали шею, забились в рот. Её трясло. Тело ощущалось чужеродным, ватным, совсем не принадлежащим ей.

Сдвинуть его получилось не сразу. Наконец Таня кое-как повернулась, оперлась на локти, разогнула их и медленно села, упираясь потными грязными ладонями в пол и прислушиваясь к своим ощущениям. Почувствовала необычную, настораживающую пустоту внутри. Похоже, на то, чтоб каким-то невероятным образом преодолеть некромагию и остаться в живых, у неё ушли все силы — физические и магические. Но у неё получилось!