Таня Гроттер и молот Перуна

– Но гол мы, разумеется, не засчитаем. В конце концов, Цирцея не дракон. Пускай Тибидохс – хе-хе! – попытается забросить один из оставшихся двух мячей! – потирая сухие ладошки, прошамкал Тиштря.

– Гермес, Минотавр… Фрол Слепой… Барон Мюнхгаузен… Похоже, сборная вечности решила завладеть обездвиживающим мячом во что бы то ни стало. Семь-Пень-Дыр и Рита Шита-Крыто пытаются отсечь их от мяча, да где им… Уровень игры явно не тот! – удрученно заявил Баб-Ягун после того, как Кентавропег красиво обошел его на повороте. Не помогла даже новая насадка к пылесосу, на которую играющий комментатор возлагал надежды. – Леопольд Гроттер мгновенно включается в игру! Теперь я понимаю, в кого наша Танька такая шустрая! Вот это техника, вот это владение контрабасом! Леопольд переигрывает Машу Феклищеву, смело и безукоризненно подрезает Семь-Пень-Дыра! Бедный Демьян Горьянов! Он только что пронесся мимо обездвиживающего мяча, но сумел лишь царапнуть его ногтями – мяч улизнул. Теперь Деме только и остается, что проводить обездвиживающий мяч грустным взглядом. Скорее на речке Смородине откроется боулинг с дискотекой и общественные бани, чем Горьянов поймает какой-нибудь приличный мяч.

Гоярын продолжает бестолково биться в купол. Но вот он ощущает близкое присутствие мага и выдыхает пламя. На миг кажется, что оно накрыло Леопольда. Но нет – он цел и невредим, сумел увернуться от пламени, проскользнув буквально по его границе. Обманный финт! Бросок! Обездвиживающий мяч в пасти Гоярына!.. Магия срабатывает!.. Гоярын планирует на поле и засыпает, даже не сложив крыльев. Тринадцать – ноль! Сборную Тибидохса разделывают под орех! Неужели мы не забросим ни одного мяча, лишившись шанса расправиться с невидимками? – похоронно закончил Ягун.

– А то как же! – Бессмертник Кощеев удовлетворенно улыбнулся, показав зубы, каждый из которых был шеведром ювелирного и кузнечного искусства. Стоматологов этот видный деятель Магщества не признавал, а некоторых, особо рьяных, даже высверливал насквозь их же инструментами.

Графин Калиостров и Тиштря посмотрели друг на друга страстными и черными, как греческие маслины, глазками и, хлопая друг друга по ладоням, точно играя в ладушки, разом произнесли:

– Наша Таня громко плачет, уронила в речку мячик!..

Внезапно на плечи им легли две тяжелые, похожие больше на окорока, руки.

– Злорадствуем? А, хмыри? – вкрадчиво спросил Тарарах.

Калиостров и Тиштря обернулись и, увидев питекантропа, мигом приуныли.

– Мы любим детские стишки! – пискнул Тиштря.

– И требуем политического убежища! – добавил Графин.

– В игре остался один лишь мяч – пламягасительный. Разумеется, три очка уже не принесут победы сборной Тибидохса, однако именно от этого последнего мяча будет зависеть будущее команды и матч реванш с невидимками, – сообщил Ягун.

Таня оглянулась на тренерскую скамью. Лицо Соловья О. Разбойника выглядело окаменевшим и одновременно беспомощным. Сколько раз на тренировках они отрабатывали тактику для этого матча. Сколько раз Соловей повторял, что выиграть у сборной вечности нельзя, и спасение команды в том, чтобы разом, оставив у Гоярына лишь защиту, завладеть хотя бы одним мячом и перейти в нападение, стараясь забить любой ценой. И вот матч почти закончен, команда Тибидохса рассеяна, а победа оставалась все такой же недосягаемой…

Прижавшись грудью к контрабасу, Таня вытянула руку со смычком и устремилась за пламягасительным мячом. Но она катастрофически не успевала. Барон Мюнхгаузен и Гермес были на полпути к мячу. Теперь, когда Гоярын был уже усыплен и пасть его была закрыта, все, что требовалось сборной вечности для победы, – коснуться мячом любого места на его морде. Даже если бы магия и не сработала – судьи все равно засчитали бы очки.

Что-то мелькнуло у Тани в памяти. Ни на что уже не надеясь, малютка Гроттер потянула за вторую струну и вскинула над головой смычок, как это делал ее отец. Получится или нет?.. На миг ей почудилось, что она лишилась тела и превратилась в чистую мысль. И это позволило ей оказаться у мяча раньше Мюнхгаузена и Гермеса. Те удивленно отпрянули, когда русская девчонка выхватила мяч буквально у них из-под носа.

* * *

Теперь на поле царствовал один-единственный дракон – Змиулан. Его золотая чешуя пылала. От морды и гребня на спине отрывались яростные языки пламени. Маленькие злобные глазки пылали.

Развернувшись, Таня открыто бросила контрабас в атаку. На сложные фигуры времени не было – вся сборная вечности мчалась к ней из разных уголков поля.

Баб-Ягун, забросивший свои комментаторские обязанности, мчался чуть выше, крича, чтобы Таня дала ему заговоренный пас, но Таня чувствовала, что любое усложнение сейчас только навредит – слишком неравен был опыт и несопоставимо мастерство. Теперь ставка была лишь на молниеносную атаку.

И тут прямо по курсу вновь возник Леопольд Гроттер. Контрабас помчался навстречу контрабасу. Таня резко откинулась, вскинула смычок и сделала мгновенный перевертон. Это помогло ей избежать столкновения – она ощутила лишь тугой удар воздуха от пронесшегося рядом отца.