Таня Гроттер и трон Древнира

Поручик Ржевский раскланивался со знакомыми, половина из которых пытались запустить в него Дрыгусом-брыгусом.

Безглазый Ужас, прикативший на гонки в Инвалидной Коляске, угощал всех желающих конфетками, на которых были изображены череп и скрещенные кости. У Недолеченной Дамы на шее висела колонковая муфта, выглядевшая так, словно из нее выщипали уже три десятка кисточек, а челюсть была подвязана полотенцем.

– Зубы болят! – жаловалась она всем.

И горе тому, кто спрашивал «где?».

– ВОТ! – отвечала Дама, с явным удовольствием извлекая свою челюсть из муфты.

Сострадательный зритель невольно кривился, а Дама, заметив это, принималась колотить его призрачным зонтиком и визжать:

– Нет, вы видели этого сухаря! Хам! И подержать не хочет!

Таня и Ванька Валялкин сидели на первом ряду недалеко от судейской скамьи. Баб-Ягуна, который больше всех суетился с перетяжками, с ними не было. Сарданапал спохватился, что у гонок нет комментатора, и пересадил Ягуна на комментаторскую вышку, чем-то похожую на вышку волейбольного судьи. С нее Ягуну было видно куда как лучше, правда, приходилось тарахтеть без умолку. Но с этим-то он справлялся.

Сидевшая рядом Гробыня, бесцеремонно занявшая место Ягуна и вертевшая головой по сторонам, толкнула Таню локтем.

– Гроттерша, смотри! Тридцать три богатыря! Вот бы кого охмурить, а?

– Тебе надо – ты и охмуряй! – буркнула Таня.

Она недоверчиво оглянулась на трибуну, на которой, в чешуе златой горя и изучая афишки с расписанием забегов, восседали красавцы молодые, великаны удалые. Несмотря на то что ей часто приходилось о них слышать, видела она их впервые.

– А почему они одни? Где дядька Черномор? – спросила Таня.

Гробыня покрутила указательным пальцем у виска и молча показала на место главного судьи, которое занимал академик Черноморов.

Спохватившаяся Таня прикусила язычок. Это ж надо было так сесть в лужу, да еще перед кем!

– Дорогие зрители! С вами снова я, всеми любимый и многих раздражающий Баб-Ягун. Обычно вы можете любоваться мной на поле, когда я отважно вхожу в штопор на ревущем пылесосе. Но это на драконбольных матчах. Сейчас же я, мудрый и отважный, как античный бог, нахожусь на комментаторской вышке! О! Вот я уже вижу на пятом ряду трогательно кислое, некрасивое лицо моего лучшего друга Демьяна Горьянова! – рубиново пунцовея ушами, начал Баб-Ягун.

– Чтоб ты треснул! Античный бог! – зеленея от злости, фыркнул Демьян Горьянов.

Защитная жилетка Баб-Ягуна затрещала, успешно отразив сглаз.

– Передо мной на стартовой полосе толпятся избушки. На каждой стараниями Поклепа Поклепыча натянута полотняная полоска с ее номером – от 1 до 13. Разумеется, это очень мудрое, я бы даже сказал, прозорливое решение тибидохского завуча. Вдруг бы мы с вами перепутали чукотский чум с Многоэтажкой или украинской хатой? – съехидничал Ягун.

Жилетка снова затрещала – громко и истерично, как зудильник. На этот раз ей пришлось справляться с куда более сильным сглазом. Ягге строго округлила глаза и погрозила внуку кулаком. Поклеп Поклепыч недовольно потер переносицу и отвернулся.

Баб-Ягун, как многие великие ораторы, порой забывавший, о чем он только что говорил, посмотрел на ладонь, радуясь, что подстраховался шпаргалкой.

– Избушки на Курьих Ножках – очень редкий мифологический вид, относящийся к роду зооморфных бесфундаментных строений. Новая избушка может вылупиться не чаще, чем раз в сто лет. В лесной полосе России – а больше нигде они не обитают – их осталось так мало, что они давно занесены в Охранную книгу. Именно поэтому, привлекая внимание к этому уникальному виду, в Тибидохсе и решили проводить ежегодные смотры.

– Не занудствуй, Ягун! Я прямо обрыдалась от умиления! Ути-пути, бедненькие домики! Чтоб они тебе на язык наступили! – с места крикнула Гробыня Склепова.

Ягун испытал сильное желание запустить в нее боевой искрой.

– Я своей бабусе верю. Она говорит, что Избушка на Курьих Ножках не просто маленький деревянный дом с печью. Это еще и друг. Настоящий друг на столетия. Когда у нас избушку угнали, Ягге едва не умерла от огорчения. Ясно тебе?

– Ясно. Кое-кто был ходячим пылесосом, а стал заядлым избятником. Не сегодня-завтра заведет инкубатор и наплодит полный Буян пинающихся домиков, – вновь крикнула Гробыня.

Гуня Гломов и Демьян Горьянов противно заржали.

Баб-Ягун сообразил, что переругиваться на весь стадион не имеет смысла, и быстро сменил тему.

– Первые международные гонки на избушках состоят из трех этапов. Начальный этап – ориентирование на местности, второй – джигитовка, третий – полоса препятствий. Победитель выявляется по сумме баллов по результатам всех этапов, – объявил он.

Шурасик так поспешно принялся строчить в блокнотике, что затупил карандашик. Остальные девять тысяч девятьсот девяносто девять зрителей записывать не стали, а доверились памяти.

На поле, начальственно надувая щеки, вышел Поклеп Поклепыч.

– Избушки, слушай мою команду! Равняйсь! Смирна! Нале-направо! Кругом! – деловито скомандовал он.