Таня Гроттер и трон Древнира

– Нет, не вызывали. А разве их можно вызвать? И вообще, мы с бабусей как-то спорили, кто такие вампиры. В смысле, не то, как они выглядят, – это-то и дети знают, а вот маги они или нет? – заинтересовался Баб-Ягун. Он уже второй день испытующе присматривался к дяде Герману.

Таня и глазом не моргнула. Она уже привыкла к тому, что когда Ягуну нужно что-то разнюхать, он приплетает свою бабусю. Кстати и некстати. Поклеп презрительно махнул рукой.

– Ни за что не поверю, что Ягге не знает такой ерунды. Вампиры – это среднее звено между лопухоидами и магами. Кусачие, злобные твари, обожающие кровавые ритуалы и нездоровую пищу. Сердца у них не бьются, боли они не боятся. Нежить рядом с ними еще цветочки. Разумеется, бывают еще наследственные вампиры. Они у них вроде аристократии. Причем нередко бывает, что эту аристократию они отыскивают себе среди лопухоидов, не ставших еще собственно вампирами. Здесь они обычно преследуют какую-нибудь дальнюю цель… А зачем вам это все? У вас что, вампир какой есть на примете? – Поклеп всверлился глазками в переносицу Баб-Ягуна.

– Да откуда? Что мы, в Трансильвании? А как ваша русалка? Нормально перенесла перелет? – с невинным видом спросил Баб-Ягун, уводя завуча от опасной темы.

Поклеп вздрогнул. Этот вопрос всегда заставал его врасплох.

– Она в Пироговском водохранилище! Сожрала там всех раков. Рыбака одного чуть насмерть не защекотала! О, неверная! Я сейчас здесь, а она там! – сказал он и, побледнев от ревности, побежал к дверям.

– Кстати, если вампиры на вас все же нападут, не забудьте про чеснок и про заклинание Фердыщус малокровус. А вот с серебряными пулями лучше не баловаться. Ерунда это все, сам пробовал, – предупредил он на прощание.

Дожидаясь лифта, Поклеп лицом к лицу столкнулся с возвращающимся дядей Германом. Завуч бесцеремонно втянул носом воздух, брезгливо поморщился и, оттеснив Дурнева плечом, вошел в кабину.

Самый добрый депутат тоже поморщился, пробормотав что-то о бомжах, от которых воняет рыбой. Председателю В.А.М.П.И.Р. крупно повезло, что кольцо Поклепа осталось в Тибидохсе…

* * *

На другое утро, когда соня Баб-Ягун, тайком смотревший всю ночь лопухоидный телевизор, еще спал, а недавно проснувшаяся Пипа, валяясь в кровати, любовалась извлеченным из-под подушки портретом таинственного Гэ-Пэ, в стекло на лоджии к Тане постучал румяный пухлый купидончик с почтальонской сумкой, висевшей рядом с колчаном.

Растянувшись на раскладушке рядом с добродушно поскрипывающим футляром от контрабаса, Таня изучала «Искусство драконбола». После произнесения Максимус гигантус книга разрасталась, рисунки оживали, а с первой страницы бодро соскакивал сам автор – Дедал Критский, немолодой, с кучей морщинок у глаз, грек.

Таня нередко задумывалась, кто ворчливее – Делал или Соловей О.Разбойник. Но одно было бесспорно: драконбол Дедал Критский знал как никто. Одних только фигур магического пилотажа он насчитывал больше трех десятков, и среди них такие, как клин, пике, ромб, бочка, вираж, горка, кобра, петля, фронт, змейка, пеленг, штопор, восьмерка, полупетля, скольжение, пикирование и полупереворот.

Услышав стук, Таня распахнула раму и впустила купидончика. Сердце у нее забилось. Она была почему-то уверена, что он принес что-то от Ваньки. Смеясь, амурчик замаячил у нее перед глазами, дразня письмом и выпрашивая что-нибудь вкусненькое.

– Конфеты возьмешь на кухне! Вон там! – нетерпеливо крикнула Таня.

Купидончик уронил ей на колени письмо и нырнул в соседнюю форточку, откуда почти сразу донесся сдавленный вопль тети Нинели. Но Тане было уже не до переживаний мадам Дурневой. В конце концов, купидончики не волки. Они еще никого не съели. Таня распечатала конверт и теперь с удивлением разбирала незнакомый почерк.

«Dorogaya Tania!

Vy proisveli na menia neisgladimoe vpechatlenie. Ja tolko o vas i dumaju, proigryvaja v pamiati kazdyi mig poslednego matcha. Zdu kogda snova vstrechus s vami na pole. Kogda my vnov uvidimsa, mne hotelos by pogovorit s vami о moih chuvstvah…

Napishite mne skoree! S neterpeniem zdu otveta!

Vash Gurij Pupper».

О том, что письмо было именно от Пуппера, а не было подделано, свидетельствовала маленькая живая печать, изображавшая самого Гурия в длинном плаще и с метлой в руках.

Таня выронила конверт.

– О нет! Это от Пуппера! Бедный Пуппер! Какая я была дура, что влюбила его в себя! Он же мне совсем не нужен! – прошептала она.

Ей было совестно, неудобно, но одновременно она испытывала и удовольствие. Пуппер, мечта всех магических девчонок, пишет любовные письма не Кате Лотковой, не Гробыне, не какой-нибудь другой общепризнанной красавице, а ей – Тане Гроттер, внешне, в общем, довольно обычной.