Таня. Жестокие игры

Игнатов. Может. И вот за это я у вас сейчас прошу прощения – так сказать, авансом.

Таня. Однако вы любезны.

Игнатов. И все-таки рад буду, если увидимся. По-моему, мы с вами чего-то недоговорили. (Пауза.) Желаю счастья.

Таня. До свиданья.

Таня быстро выбегает из комнаты. Хлопнула дверь.

Васин(проснулся). А? Что такое? Уже утро? Так и есть, уснул на самом интересном месте! И все из-за музыки!

Герман(выходя из маленькой двери). Ну, Алексей Иванович, где же твой доктор?

Игнатов. Ах, черт, забыл про тебя!.. Ну просто из головы вон!

Герман. Что? Уехала?

Васин. Как – уехала? Совсем? А вы проснулись? Давно? Эх, не надо мне было спать!

Игнатов(подводит Германа к окну). Видишь, вон по дороге скачет… Теперь уж не догонишь!..

Васин(в отчаянии). Проспал! Ах, горе, горе… Этот вот проснулся, вон тот приехал, а ее уже нет… И что здесь было – неизвестно! Эх, самое интересное проспал, чувствую!

Картина шестая

^{Седьмое ноября 1938 года.}

^{У Игнатова. Просторная, светлая комната в деревянном доме. Очень тепло, уютно. Стол накрыт для обеда. Топится печка. Игнатов сидит в кресле возле радиоприемника. Москва передает парад с Красной площади. Слушая передачу, он зажмурился, откинул голову на спинку кресла. В дверь стучат, Игнатов неохотно идет и открывает ее. Входит Таня. В руках у нее лыжи, она бледна, движения ее неуверенны.}

Игнатов(обрадованно). Татьяна Алексеевна, вот хорошо-то! Ну входите, входите… Прошу сюда, к печке.

Таня. Я наслежу у вас… И потом, лыжи…

Игнатов. Лыжи мы поставим в угол. Ну, раздевайтесь и садитесь сюда, на ваше любимое место. Были на демонстрации? Нынче в городе вся тайга собралась: у нас Седьмое ноября всегда так… Хорошо, что зашли, – вместе пообедаем, а потом на концерт, в клуб! Вы ведь свободны сегодня?

Таня. Да… Меня вчера на Черемшанский рудник вызвали, пришлось там заночевать, а утром… утром я освободилась. Но сегодня мне просто не везет: выехали с телегой, а телега увязла.

Игнатов. Да, за ночь снега навалило столько, что по всему району транспорт остановился. Говорят, все дороги замело. (Пауза.) Ну, так как же вы добрались? На лыжах?

Таня(кивает). А я давно не была у вас… Дней десять… Вы уезжали, кажется?

Игнатов. Путешествовал по району – как раз по вашему участку. Вы ведь теперь известность, мне столько о вас чудес порассказали!..

Таня молчит и как-то странно смотрит на Игнатова.

Игнатов. Сказать правду, соскучился я по вас. Вчера подумал – вот бы хорошо заболеть посерьезнее… Татьяна Алексеевна лечить бы стала! И так я размечтался, что даже градусник поставил. Гляжу, так и есть – тридцать восемь и пять. А потом вспомнил, сколько дел накопилось, и передумал. Стал на ночь температуру мерить – нормальная. (Смеется.)

Таня закрывает лицо руками и плачет.

Игнатов. Что… что с вами?

Таня. Отпустите меня…

Игнатов. Как – отпустить?

Таня. Отсюда… Я только что говорила с главным врачом, он отказал… Но вы его начальник, скажите – он послушает вас.

Продолжительное молчание.

Игнатов. Что случилось?

Таня. Вы помните Фиру Маркину, инженера на Черемшанском руднике? Она умерла сегодня ночью.

Игнатов. Что? Фира…

Таня. Правда, ее трудно представить мертвой? Но это сделала… я.

Игнатов. Вы?

Таня. У нее была хроническая язва желудка… Ну, и вчера, как следствие этого, прободение и перитонит. Я тотчас приехала и… Словом, ей следовало немедленно сделать операцию. Но я почему-то испугалась и решила везти ее сюда в больницу. (Тихо.) Она умерла в дороге, на рассвете. Умерла потому, что я не решилась… струсила.

Молчание.

Когда я приехала, она сказала: «Вот теперь-то я выкарабкаюсь». И только перед самым концом она как-то удивленно посмотрела на меня. Долго. (Плачет горько и безутешно.)

Игнатов. Не надо. Перестаньте. Не надо плакать.

Таня. Я хочу уехать. Совсем. Я больше не верю себе… жалкая, слабая девчонка… глупая и неумелая…

Игнатов. Куда вы хотите ехать?

Таня. В Краснодар. К родителям.

Игнатов. Зачем?

Таня. Не знаю. Буду учиться музыке… Или преподавать. Не знаю. Я хочу домой. Домой, понимаете?