Таня

Таня. И смотрели одну и ту же картину. А потом снова бродили по Москве, всю ночь, до первых трамваев. А потом я опоздала в институт…

Герман. А ты… ты не жалеешь, что бросила институт? Этой весной ты была бы уже врачом: ведь тебе оставался всего год до выпуска.

Таня. Ну вот, опять! Ты никогда не должен говорить мне этого… Ведь я люблю тебя, а любить — значит забыть себя, забыть ради любимого. Целые ночи я готова сидеть над твоими чертежами, потому что твои работы стали моими, потому что ты — это я.

Герман. Но ведь не можешь ты вечно жить моей жизнью. Пойми, это скучно, Таня!

Таня. Скучно? Кому?

Герман молчит.

Ну вот мы и поссорились… и в такой вечер!

Молчание.

Погоди, погоди, вот я возьму и уйду от тебя и никогда не вернусь. Ты будешь плакать?

Герман. Буду.

Таня. То-то! (Пауза.) Проси прощения. И никогда меня больше не обижай, слышишь?

Герман. Слышу.

Таня. И никогда мне не лги. Никогда, что бы ни случилось.

Герман горячо ее целует.

Не целуй меня так.

Герман. Почему?

Таня(показывает на клетку). Семен Семенович смотрит, а он еще совсем молодой, наш вороненок. (Шепотом.) Выпьем за него и за себя… и за все, что нам нравится.

Тишина. Они молча сидят, прижавшись друг к другу.

Герман. Как тихо.

Таня. Как будто во всем мире никого нет.

Герман. Только ты и я.

Таня. Ты, да я, да мы с тобой.

Герман. Ты, и я, и Семен Семенович.

Таня. Снег идет. Ты любишь, когда идет снег?

Герман. Да.

Таня. Очень любишь?

Герман. Очень.

Таня. И я очень. Пусть идет.

Герман. Пусть.

Молчание.

Таня. Что это?

Герман. Рюмка разбилась.

Таня(тихо). Вот мы и бьем посуду. (Пауза.) Сейчас где-нибудь на севере страшно. Вьюга… волки… медведи… Ты боишься медведей?

Герман. Нет.

Таня. Совсем не боишься?

Герман. Совсем.

Таня. И я. Пусть живут.

Герман. Пусть.

Резкий звонок.

Таня(кричит). Дуся, нас нет дома!

Герман. Уже открыла…

Таня. Идут…

Стук.

Войдите.

В дверях Шаманова. Это крупная, красивая тридцатилетняя женщина. У нее смуглая, обветренная кожа, золотистые волосы, низкий голос.

Шаманова. Простите… мне нужен Балашов, Герман Николаич.

Таня. Увы, Герман Николаич нужен всем и всегда. Увы, увы!

Герман(несколько смущенно). Я Балашов…

Шаманова. Моя фамилия Шаманова.

Герман. Мария?

Шаманова. Справедливо. (Тане.) Что это, милая, вы так на меня смотрите?

Таня. В газете вы вышли страшно курносая… Но это опечатка… Честное слово, это возмутительная опечатка. Хотя, знаете… Мы пили за курносых.

Герман делает Тане какие-то знаки.

Мне уйти?

Пауза.

Шаманова(смотрит, улыбаясь, на клетку с птицей). Забавно! Никогда не видела, чтобы в комнате держали ворону.

Таня. Это Семен Семенович, наш вороненок.

Шаманова. Право, лучше выпустить его на волю. Стоит ли держать птицу в душной комнате?

Таня. Вот еще! Мы нашли его маленьким. Он был совсем вот такой. (Показывает.) И не умел летать.

Шаманова. В комнате он, во всяком случае, не научится летать.

Пауза.

Таня. У вас нет калош? Ой, как вы наследили!

Герман(идет к двери). Пройдемте в другую комнату, там будет удобнее.

Шаманова(идет за Германом). Не сердитесь, я вашего мужа задержу… (смотрит на часы) ну, минут пятнадцать, не больше.

Уходят.

Таня. Кланяюсь до земли. (Подошла к клетке.) Слышали, Семен Семеныч? То-то! (Прошлась по комнате. Подошла к пианино. Взяла несколько аккордов. С ноткой вызова в голосе.) Герман, я вам не мешаю?

Герман(из соседней комнаты). Нисколько, милая…

Таня(тихо себе подыгрывая, поет «Шотландскую песню» Бетховена).

Милее всех был Джеми, мой Джеми любимый,
Любил меня мой Джеми, так преданно любил.
Одним пороком он страдал, что сердца женского не знал.
Лукавых чар не понимал, увы, мне жаль, мне жаль…

Слышен звонок. Из прихожей доносятся веселые голоса. Быстро входит Дуся.

Дуся(не скрывая своего удовольствия). Татьяна Алексеевна, там ваши пришли, медики… студенты.