Танк "Клим Ворошилов-2". Ради жизни на Земле

Принимая душ, Андрей все время пытался сложить имеющиеся факты, чтобы понять какое отношение имеют НКВД к его корпусу и почему их вначале ждут именно у Меркулова, но так ничего не смог придумать. Интуиция помалкивала, но встреча с первым заместителем наркома внутренних дел — явно не просто так.

Отдохнув с дороги, все дружно решили прогуляться по городу. Стонис, часто посещавший Москву до войны, устроил для друзей экскурсию по городу. Прокатившись на метро, основу которого составляла всего три коротких линии «Сокольники-Парк Культуры», «Курская-Киевская», «Площадь Свердлова-Сокол», а билет стоил всего тридцать копеек, они вышли на поверхность в районе Чистых прудов. Пройдясь по посыпанном мелкой кирпичной крошкой аллеям, дошли до самих прудов и несколько минут с увлечением кормили крошками купленной по дороге булки лебедей. Проголодавшись, все потребовали от Стониса отвести их куда-нибудь пообедать. Поколебавшись, Стонис предложил попробовать съездить к Охотному ряду. Забрались на остановке в старенький, дребезжащий трамвай номер двадцать два и всей компанией встали на задней площадке. Кондуктор, пожилая, полноватая женщина в потрепанной одежде, посмотрела на них и сказала, что товарищи военные ездят бесплатно, а вот за собаку придется заплатить. Ехали недолго, старенький вагон, который Андрей про себя назвал «аннушкой», уж очень он напоминал трамвай, виденный им в фильме «Мастер и Маргарита», бодро домчал их до нужной остановки. Вышли на углу и спокойно прошлись до дома номер 10. Около него стояло несколько такси, как и положено— с шашечками на боку и раскрашенным фонарем на крыше, только не привычные по застойным годам «волги», а М-1 или «эмки». Стонис остановился и смотрел на открывшуюся перед ним картину с явной ностальгией.

— Что, напомнило что-то? — спросил Андрей

— Та, этту столовую таксисты еще до войны облюбовали. Конечно, машин тогда здесь побольше бывало. А мне… приходилось по делам здесь бывать. С девушкой потом сютта ходили, — и Стонис, помрачнев, замолчал и пошел вперед, к дверям с вывеской «Столовая» над ними.

Войдя, Андрей с удивлением обнаружил практически ресторанный зал, тесновато заставленный столиками, укрытыми белыми скатертями, со стоящей в углу, у окна, огромной кадкой. Из кадки вверх тянулась, разбросив листья, пальма. Рядом с ней стоял столик, за которым обедали несколько человек, видимо водители тех самых эмок. Еще несколько одиночек сидело в противоположном углу. Народу было немного, и стояла на столах самая простая еда.

Выбрав столик, расселись. Ленг привычно сел на пол, рядом с Андреем и прислонился мордой к его плечу. Колодяжный с удивлением посмотрел на стоящие на столе солонку и горчицу, вздохнул и отметил вслух: — Как до войны.

Официантку ждали недолго, минуты три. Она вначале неодобрительно глянула на Ленга, но тот так умильно смотрел на нее и соседний столик с едой, что она улыбнулась и попросила «товарищей командиров» заказывать. Заказали обед. Андрей покосился на Ленга и к заказу прибавилась тройная порция гуляша с гречкой. Цены немного удивили всех, но официантка объяснила, что теперь все столовые торгуют с двухсотпроцентной наценкой. Деньги у всех были, поэтому решили все же пообедать тут. Обедали недолго, по-фронтовому и уже через пятнадцать минут, закурив, не торопясь шли по улице. Прогуливались почти до темноты.

Вечером, всей компанией, за исключением оставленного в номере Ленга, спустившись в ресторан, командиры с удивлением увидели, что для некоторых граждан войны вроде бы и нет. В ресторане сидели многочисленные компании гражданских, правда часто разбавленные военными в новенькой, а иногда и заметно потрепанной форме. В углу наигрывал что-то душещипательное небольшой оркестрик, а официантки выглядели вполне по довоенному, как заметил бывавший здесь до войны Стонис. Поужинали быстро, всем было как-то не по себе от столь резко контрастирующей с фронтом обстановки веселья и какого-то нарочитого игнорирования окружающего мира.

10 июля 1942 г. г. Москва. Площадь имени Дзержинского.

Рано утром, едва успевшие помыться и побриться, все загрузились в две эмки, которые быстро (никаких пробок, движение меньше, чем в каком-нибудь Миргороде) подъехали к практически неизменному с той поры серому зданию на Лубянке, точнее — на площади Дзержинского.