Танк "Клим Ворошилов-2". Ради жизни на Земле

— Первый, я Береза. В квадрате двенадцать-пять обнаружена стая ворон. Принял решение разогнать. Прошу помочь движением в квадрат Сосны. Как поняли? Прием.

— Береза, я Первый. Вас понял. Сосна летит квадрат двенадцать-пять максимальной скоростью. Ориентировочно одиннадцать ноль ноль. Ворон разогнать без остатка. Прием.

— Первый, я Береза. Принял. Одиннадцать ноль ноль. Конец связи.

Оторвавшись от переговоров по командирской рации, Сергей Иванов пометил что-то по карте и передал сидящему рядом начштаба, после чего собрался выйти из кунга передвижного командного пункта на базе автомобиля ЯАЗ. Но далеко не ушел, у порога его перехватил новый командир роты охраны, капитан Кактусов и они о чем-то поругались несколько минут. Вернувшийся к столу Сергей мрачно осмотрел кунг и сказал:— Воюем, — после чего добавил малый боцманский загиб.

Стрелявшие по наступающим русским румынские артиллеристы ничего не успели понять, когда, окруженные волнами поднятого гусеницами снега, на них с трех сторон обрушились танки. Тяжелые солидные КВ, юркие легкие Т-50, подвижные средние Т-34, высадив десант, устремились вперед, стреляя с коротких остановок и давя орудия гусеницами. Большинство расчетов даже не развернули свои орудия.

— По полученным сведениям, частями тяжелой танковой бригады совместно с бригадой третьего гвардейского мехкорпуса уничтожены артполки пятой и седьмой румынских пехотных дивизий. Деморализованный противник ротами и батальонами сдается в плен. Продолжая наступление, передовые части третьего механизированного вышли в район Песчанного. Предпринятая с ходу атака успеха не имела. Разведчиками третьего мехкорпуса и тяжелой танковой бригады получены сведения о занятии в этом районе обороны сто восемнадцатой немецкой пехотной дивизии, усиленной дивизионом артштурм нового образца, — докладчик, генерал-майор Алексей Ильич Данилов и слушающий его генерал-лейтенант Романенко, глядели на карту весело. Армия выполнила задачу дня с успехом и, судя по всему, должна была ее даже перевыполнить.

19 ноября 1942 г. г. Москва.

— Значит, вы решили действовать по мягкому варианту? — разговор шел на грузинском языке, родном для обоих собеседников.

— Да, товарищ Сталин. Мы учли, что они абсолютно добровольно вступили в войну на нашей стороне и решили, что так будет легче установить взаимопонимание. И как вы видите, нам это удалось. Правда, товарищ Меркулов предлагает убрать их с фронта и изолировать от возможных контактов и опасностей.

— Понимаю, Лаврентий. Они конечно важны как носители чрезвычайно важных сведений. Но, как мы узнали, они из другого мира. Пусть почти совершенно похожего, пусть отличающегося в очень незначительных мелочах, но другого. И я не уверен, что их сведения будут чрезвычайно ценны для нас. При этом их военный опыт, их искусство ведения боевых действий, основанное на опыте будущих войн и показываемое на практике нашим командирам — весьма ценны для нас. Поэтому забирать их с фронта преждевременно. Да, печальное происшествие с третьим членом их коллектива надо учитывать. Твоим орлам необходимо обеспечить им максимально возможную безопасность.

— Слушаюсь, товарищ Сталин. Сделаем все возможное.

— Нет, Лаврентий. Не надо делать все возможное. Надо сделать все невозможное и даже немного больше. Понял меня?

— П…понял, товарищ Сталин.

— Вот и хорошо. Значит говоришь на охоту они ехали? Эх, если бы не Гитлер, мы бы тоже на охоту сходили… — закончив набивать трубку, Сталин с мечтательным выражением на лице несколько раз затянулся, окутавшись клубами табачного дыма. Берия терпеливо ждал, ничем не выдавая своего настроения. Он-то знал, что охоту Иосиф Виссарионович любил не слишком сильно, чтобы так из-за этого расстраиваться.

— Да, еще разберись, как получилось, что ни при приеме в кандидаты в члены партии, ни при проверке твоим наркоматом их не раскрыли.

— Уже разбираемся, товарищ Сталин. Хотел доложить, когда получу полные результаты. Предварительно — в первом случае чистая халатность. Анкеты подшили, не проверив записанных в них сведений. Мне доложили, что при внимательном чтении сразу обнаруживались несоответствия и даже фактические ошибки. Оригиналы моим ведомством изъяты, в дела вшиты правильно заполненные копии, практически им соответствующие. Во втором случае вина моего наркомата — при проверке не запрашивался архив НКО.

— Разберись, кто конкретно в партаппарате допустил халатность, передашь фамилии через Поскребышева. Так у нас скоро немецкие шпионы в партию вступать будут, в анкетах указав свои истинные данные. С работниками своего ведомства разберись своей властью.

— Слушаюсь, товарищ Сталин.