Танкер 'Дербент'

- Нет, не изучаю, а слежу за курсом, - сказал он таинственной скороговоркой, - только тише, пожалуйста. Не надо, чтобы он слышал.

- Кто?

- Вахтенный рулевой.

- Вы следите за курсом?

- Сейчас я вам объясню, - заторопился матрос, - запишу только... Готово. Вот видите, сейчас судно рыскнуло на три градуса. Это он закуривал рулевой.

Я уже исписал четыре страницы. Здесь есть и большие отклонения - в пять градусов и больше. Если проложить на карте путь судна, получится извилистая линия.

Я уже второй день слежу за курсом...

- Эти отклонения здорово уменьшают скорость? - спросил Басов заинтересованно.

- Тише, он услышит... Еще бы не уменьшают! Вы увеличили мощность двигателей, но это все без толку, пока рулевые работают грязно. Я заметил это на своей вахте, когда стоял за рулем. А потом на политзанятиях говорили об Алексее Стаханове и о скрытых возможностях. По-моему, прямой курс, без отклонений - это и есть скрытая возможность. Сегодня я отстоял вахту за рулем и добился самых малых отклонений - на полградуса, не больше. Теперь я записываю работу других рулевых и покажу им завтра, как они ведут судно. Стыд какой!

- У вас в порядке ваши записи? - спросил Басов быстро.

- В полном порядке. Я даже записывал время, когда наблюдались отклонения.

- Тогда мы составим график их работы и соберем команду для обсуждения. Это большая скрытая возможность, вы правы.

- Верно? - обрадовался матрос. - Мы их подтянем, Александр Иванович! Он покосился на компас и развернул записную книжку: - Вот опять рыскнуло.

На два с половиной... Смотрите сами!

- Вижу, - усмехнулся Басов, - я только мешаю вам своими расспросами. Пойду я.

Этот короткий разговор как бы проветрил его сознание и вернул ему то устойчивое равновесие, из которого он был выведен зрелищем чужого счастья.

"Вот и еще одно открытие, - с радостным удивлением думал он о разговоре с матросом, - и такое простое, понятное каждому, кто знает, что прямая линия короче кривой. Об отклонениях от курса знали штурманы, и капитаны, и мотористы. И открытие это делает рулевой у штурвала".

На общем собрании команды "Дербента" был утвержден план первого стахановского рейса. Собственно, собрания и не было вовсе. Не было ни президиума, ни докладчика. Люди приходили с вахты, уходили. В красном уголке стало пасмурно от табачного дыма, и помпо-лит Бредис даже не пытался восстановить порядок. Он слегка морщился, когда шум усиливался и голоса сливались в нестройный, взволнованный гул. Он сидел не оглядываясь и не меняя позы и, казалось, был погружен в раздумье. Только короткие замечания, которые он бросал изредка, показывали, что он внимательно слушает и легко разбирается во всем этом шуме.

Не обошлось и без столкновений, как всегда. Матрос Карпушин разложил на столе лист бумаги, на котором была проведена карандашом волнистая линия. Красный и неуклюжий от стеснения, Карпушин рассказал о своих наблюдениях у запасного компаса. Вокруг засмеялись и заговорили все разом. Котельников прищурился, отыскивая в толпе рулевых.

- Это знаете, на что похоже? - начал он серьезно. - Петр да Иван волокут чурбан. Петр надрывается, спину ломает, а Иван пыхтит да щеки надувает. Нехорошо, товарищи рулевые, очень даже некрасиво с вашей стороны!

- Это все враки, товарищи, - раздались угрюмые голоса, - он сам спит у штурвала... У него тоже судно рыскает!..

- Нет, не враки!

- По зубам его смазать за это, - промолвил чей-то осторожный голос.

Гусейн дернул щекой и поднял броском со скамьи свое тяжелое тело.

- Кто это сказал? - рявкнул он, наливаясь кровью. - А ну, покажись!

- Спокойно, ребята, - сказал помполит, не меняя позы. - Где вы находитесь?.. Карпушин говорит дела.

Рулевым надо подтянуться и не смазывать достижений команды. Будем контролировать их первое время.

- Правильно, под контроль их!

- Есть... контролировать рулевых.

- Дальше...

Помощник Алявдин развалился на стуле со своим обычным пренебрежительным, скучающим видом, откинув назад голову и щурясь от дыма. Однако он не переставал наблюдать за дверью. Капитан то появлялся, то снова уходил на мостик. Басов задержался в машинном. Алявдин начинал беспокоиться. Неужели о его предложении забыли?

Но вот вернулся капитан, кряхтя, уселся рядом с пом-политом и утомленно прикрыл глаза. В дверях появился Касацкий, оглядел собрание любопытствующим острым взглядом и улыбнулся, очевидно, каким-то своим мыслям. Последним пришел Басов. Он был очень грязен и выглядел усталым. От налета копоти на веках казалось, что глаза его провалились в орбиты, и это придавало ему мрачный, угрожающий вид. Но он улыбнулся и направился прямо к Алявдину.

- Садитесь, Александр Иванович, места хватит, - заговорил Алявдин, подвигаясь на стуле, - я боялся, что вы не придете...

Он сбился со своего обычного самоуверенного тона и тотчас же обозлился на себя: "Еще подумает, что я подлизываюсь. Надо быть с ним небрежней и грубей, таким, как он сам. Оттого и авторитет у него..."

Басов сел на край стула и рассеянно забросил руку за спинку.