Танкер 'Дербент'

- Посмотри, Мустафа, - лепетал матрос невнятно, - назад посмотри... горит...

Вдалеке маячил неподвижный силуэт "Дербента", и по его спардеку, как вспышки молний, пробегали красные искры.

- "Дербент" горит, - заплакал навзрыд Фомушкин, корчась, как эпилептик, грозя кулаком Гусейну. - Погубил ты меня, сволочь... Куда я теперь? Море кругом... А-а-а!..

Он вытаращил в темноту чудовищные плошки глаз и громко всхлипывал, захлебываясь дымом. Гусейн лез к нему через банки, раскачивая шлюпку и скрипя зубами.

- Молчи! - заревел он неистово. - Расшибу в кровь... за борт кину. Молчи!

Он взмахнул кулаком, но не ударил, а схватил матроса за шиворот и стащил с сиденья. Красные огни на "Дербенте" мелькнули раз, другой и погасли.

- Смотри, дура, - крикнул Гусейн, задыхаясь, - это стекла блестят, а ты скулишь! Э, дерьмо!

Он выдернул руль из гнезда и сел на весла. Шлюпка Басова была уже подле кромки огня и сильно раскачивалась оттого, что люди повисли на ее бортах, торопясь выбраться из воды. Опрокинутая шлюпка переваливалась на волнах, и мокрые бока ее, как зеркало, отражали огонь. Гусейн приблизился к ней, ударил с разбегу в ее борт и тотчас вскочил на ноги. Из воды показались цепкие руки и темные гладкие головы с запрокинутыми бледными лицами.

- Стой! - кричал Гусейн, перебрасывая через борт тяжелое тело, обдавшее его потоками воды. - Не хватайся все с одного края. Перевернемся, гляди.

Лицом и открытой грудью ощущал он нестерпимую близость огня, и казалось, что вот-вот лопнут глаза - не выдержат слепящего жара. Но он все вытаскивал из воды скользкие полуголые тела и клал их к противоположному борту, чтобы не перевернулась шлюпка.

- Всех возьму, - говорил он, плеская себе горстью в лицо соленую воду. - Да не цепляйся же руками. Брошу разве тебя здесь? Эх, товарищ!

Потом он нащупал неподвижное, совершенно нагое тело и старался приподнять его, но оно выскользнуло из рук, и он снова поймал его за волосы и уже не выпускал больше. Опрокинутая шлюпка уже дымилась, и ее осторожно облизывали желтые язычки пламени, выползавшие из-за пелены дыма. Шлюпка Басова развернулась кормою к огню. Она прошла совсем близко, и Гусейн увидел, как греб Басов, медленно забрасывая весла, словно висела на них непомерная тяжесть.

- Отходи, - крикнул механик, все тем же звенящим голосом, - на тебе рубашка тлеет!.. Отходи, говорю!

Но Гусейн все еще боролся с мертвым грузом безжизненного тела. Он поднял его наполовину из воды и подхватил под мышки, собираясь с силами.

Внезапно дунуло жгучим потоком, посыпались красные искры, и он почувствовал нестерпимую боль. Рядом с ним кто-то замычал громко сквозь сжатые зубы и заколотил ногами в борт шлюпки. Гусейн напрягся, медленно преодолевая тяжесть, повисшую на его руках, и, когда вытащил наконец тело, упал на сиденье и ощупью нашел весла.

Он ничего не видел в дыму, его забил кашель, в глазах поплыли черные круги. Он греб, машинально двигая руками и откидываясь назад, чутьем угадывая направление.

Понемногу дым поредел, воздух стал чище, и Гусейн глубоко вздохнул несколько раз и, откашлявшись, сплюнул за борт. Глаза его слезились от жара и копоти, но сквозь пелену слез он видел летящие по ветру кудрявые пряди дыма и за ними черно-золотой остов горящего танкера. Огонь метался над ним, как рыжий косматый зверь, перепрыгивая через надстройки и вгрызаясь в палубу, и из-под его зубов брызгали фонтаны горящей нефти. Потом танкер медленно повалился набок, показав из воды плоское дно, и из трюмов хлынула буйным потоком золотая лава, выхватив из темноты широкий круг моря.

На самом краю освещенного круга стоял "Дербент". К нему сходились плотно набитые людьми белые шлюпки, кивали носами, переваливаясь на волнах, и блестели мокрыми лопатами весел - три впереди и одна сзади. Передние замедляли ход, поджидая отстающую, на которой гребец неравномерно взмахивал веслами, качаясь на банке как пьяный. Потом его сменил другой, и отставшая шлюпка скоро присоединилась к передним. Так шли они некоторое время рядом, но вдруг одновременно затормозили и подняли весла.

Горящий корабль уходил кормою в воду, задрав кверху черный нос, кутаясь в облаках дыма, и небо над ним быстро темнело. Скоро дым рассеялся. В том месте, где лежало судно, уже ничего не было. Только широкие полосы нефти догорали на воде, вспыхивая тусклым пламенем.

Яснее обозначились на "Дербенте" блестящие ряды иллюминаторов и освещенных окон верхней палубы. Металлический вой сирены, скликавший шлюпки, рванул воздух.

Гусейн сидел на корточках, упираясь руками в мокрое дно лодки и прислонясь плечом к маленькому человеку, сидевшему рядом. Когда скрылся под водой остов "Узбекистана", человек этот начал всхлипывать, и Гуссейн молча нашел его руку. Рука была маленькая, тонкая, и Гусейн подумал, что этот спасенный человек должен быть очень мал ростом и худ как ребенок.

- Это ты, Валерьян? - спросил он тихо.

- Конечно, я, - отозвался басом маленький радист. - А вы кто?

- Я Гусейн, моторист с "Дербента". Почему ты плачешь? Ты обгорел?

- Нет, не очень. Мне танкера жалко... А вам?

- Мне тоже...