Танки идут на Берлин

Но просчитался. Поскольку его план не вызывал сомнений, я оставил для завершения боя в Михалково часть сил дивизии, а остальные направил в обход этого пункта на Струково. Здесь противник оборонялся столь же ожесточенно. Но в конце концов не выдержал ударов наших танковых и мотострелковых подразделений. В 14 часов 12 декабря Струково было очищено от гитлеровцев. А вскоре нас догнали и части, завершившие разгром вражеского гарнизона в Михалкове и оставившие там небольшой заслон. Так мы выиграли почти целые сутки.

Продолжая наступать, обе дивизии то и дело настигали небольшие группы противника и уничтожали их. Однако безостановочное продвижение продолжалось лишь до тех пор, пока мы не вышли к деревне Горюшино. Это было ранним утром 13 декабря. Противник успел превратить деревню в сильный опорный пункт с довольно крупным гарнизоном. Нас он встретил интенсивным минометным огнем.

Итак, еще одна вражеская попытка сковать наши силы и застопорить наступление сорвалась. Обменявшись мнениями с генералом К. П. Трубниковым, принимаем решение действовать так же, как и под Михалковом. Вызываю командира мотострелкового полка майора Салаха Галеева. Он получает приказ посадить отряд автоматчиков на танки и во главе их наступать вместе с частью сил 217-й стрелковой дивизии на Косую Гору в обход Горюшино. Майор, как всегда, энергичен и быстр. Вскоре его отряд уходит по заснеженному полю…

Бой за Горюшино продолжался. Но едва отряд майора Галеева скрылся из виду, как горюшинский гарнизон противника, почувствовав ослабление натиска с фронта, перешел в контратаку. Гитлеровцы несли серьезные потери, но, словно обезумев, рвались вперед.

Сначала никто из нас не мог понять, почему они стремились пробиться в том же направлении, откуда подошли сюда мы после освобождения Струкова. Но вскоре все стало ясно. Часть фашистских автоматчиков, участвовавших в контратаке, прорвалась через наши боевые порядки и устремилась именно к Струкову. А там находился лишь оставленный нами небольшой заслон. Не иначе как гитлеровцы рассчитывали, что мы приостановим наступление и помчимся всеми силами за ними.

Вдоволь посмеялись наши танкисты над этой наивной уловкой. Вероятно, вражеским отрядом командовал офицер, еще не понявший, что советских воинов на мякине не проведешь. Но, пожалуй, он успел убедиться в том, что просчитался. Ибо посланные мною на выручку струковского заслона несколько танков с автоматчиками в коротком бою полностью уничтожили прорвавшийся отряд.

Тем временем было освобождено и Горюшино.

Этот день стал для нас праздничным. Доставили пачку газет, и в них мы увидели сообщение Совинформбюро от 12 декабря о первых итогах контрнаступления под Москвой. В нем говорилось: «6 декабря 1941 г. войска нашего Западного фронта, измотав противника в предшествующих боях, перешли в контрнаступление против его ударных фланговых группировок. В результате начатого наступления обе эти группировки разбиты и поспешно отходят, бросая технику, вооружение и неся огромные потери… После перехода в наступление с 6 по 10 декабря частями наших войск занято и освобождено от немцев свыше 400 населенных пунктов»[13].

Какое огромное воодушевление вселяли эти победные строки! Газеты переходили из рук в руки, глаза наших воинов, еще не успевших остыть после жаркого боя, пылали счастливым огнем. С особым чувством перечитывали мы слова сообщения: «Теперь уже несомненно, что… хвастливый план окружения и взятия Москвы провалился с треском. Немцы здесь явным образом потерпели поражение»[14].

За десятилетия, прошедшие с тех пор, создана обширная литература о разгроме немецко-фашистских захватчиков под Москвой, ставшем решительным поворотом военных событий в пользу СССР и оказавшем большое влияние на весь дальнейший ход второй мировой войны. Мне же здесь хотелось бы подчеркнуть то огромное моральное воздействие, которое оказала эта победа на самих нас, участников великой битвы.

Конечно, все эти дни и недели непрерывных ожесточенных боев с рвавшимся к Москве противником наши воины, как и все советские люди, делали все, даже, казалось бы, невозможное, чтобы защитить родную столицу. И всем сердцем верили, что она не достанется врагу, жили этой надеждой и во имя ее не щадили своей жизни в кровопролитных схватках с гитлеровцами. Но ведь теперь это была уже не надежда, а свершившийся факт громадного значения!

Он укрепил уверенность советских воинов в своих силах, в могуществе социалистической Родины, наглядно показал, что под руководством Коммунистической партии наши Вооруженные Силы способны не только выстоять перед натиском врага, не только побеждать в отдельных сражениях, но и наносить ему решающие поражения и в конечном счете полностью разгромить его. То, во что мы глубоко верили, начало сбываться. И еще: словно яркий луч прожектора высветил для каждого советского воина его собственную роль в завоевании победы.