Танки идут на Берлин

После освобождения Бердичева 44-я гвардейская танковая бригада продолжала до 13 января действовать совместно с войсками 18-й армии. Остальными же силами корпус все это время вел напряженные бои, участвуя сначала в дальнейших наступательных боях, затем в отражении вражеского удара из района Винницы и, наконец, в разгроме корсунь-шевченковской группировки противника.

* * *

Еще 30 декабря, выполняя приказ командования 1-й танковой армии, корпус передал свои участки к югу и юго-востоку от Бердичева частям 38-й армии и сосредоточил свои главные силы в районе Глуховцы — Гуровцы. В ночь на 31 декабря мы нанесли удар в южном направлении. Ближайшая задача состояла в том, чтобы разгромить вражеские войска, контратакующие 8-й гвардейский механизированный корпус с целью захватить Казатин. Корпусу предписывалось к исходу 31 декабря овладеть рубежом Флориановка — Кордышевка и перерезать в этом районе железную дорогу Казатин — Винница.

В первом эшелоне наступали справа 45-я гвардейская танковая бригада и слева 40-я, во втором — 27-я гвардейская мотострелковая.

Удар правофланговой бригады полковника Н. В. Моргунова пришелся во фланг противнику, рвавшемуся к Казатину с запада, из района населенного пункта Комсомольское. В течение 31 декабря она разгромила одну из частей 168-й пехотной дивизии, отбросила ее к Комсомольскому, овладев деревнями Пиковец и Степок. При освобождении последней отличился вырвавшийся вперед 2-й танковый батальон под командованием капитана П. З. Попова, уничтоживший здесь несколько десятков гитлеровцев. Одна из его рот во главе со старшим лейтенантом М, И. Гидайко преследовала отходившего врага вплоть до центра села Комсомольское.

Столь же отважно сражались воины остальных соединений и частей корпуса. Даже в самой сложной и опасной обстановке они действовали уверенно и умело.

Так, один из танков 40-й гвардейской танковой бригады, продвигавшийся на ее фланге в обход Кордышевки, застрял в болоте. Враг немедленно воспользовался этим. Группа гитлеровцев попыталась окружить остановившуюся машину и открыла по ее люкам и смотровым приборам стрельбу из автоматов. Экипаж в составе старшего сержанта К. Д. Кузнецова, сержантов М. Н. Меньшикова и К. Г. Алиева ответил огнем.

В течение нескольких часов он отбивал атаки фашистов, которые затем были разгромлены подошедшими частями. В ходе боя невдалеке от танка были ранены двое мотострелков. Их пытались захватить гитлеровцы. Но танкисты воспрепятствовали этому. Товарищи Кузнецова отогнали фашистов пулеметным огнем, а сам он, выбравшись из машины, втащил в нее обоих раненых и оказал им первую помощь. За мужество и отвагу в бою все члены экипажа были удостоены правительственных наград.

Этот пример — один из многих, ярко характеризующих стойкость, бесстрашие советских воинов, для которых взаимовыручка в бою стала незыблемым законом. Сам погибай, а товарища выручай — так действовал весь личный состав корпуса и здесь, под Казатином, и во всех дальнейших ожесточенных схватках с врагом. И это великое чувство боевого товарищества, готовности к самопожертвованию во имя успеха общего дела являлось одним из многих проявлений высокого морально-политического духа советских воинов в грозные годы войны. Оно помогало нам и в ту новогоднюю ночь, прошедшую в грохоте орудий и яростной борьбе.

И все же торжественные минуты наступления Нового года были для нас праздничными и радостными. Ибо мы вместе со всей Красной Армией громили врага, все еще сильного и злобного, но уже обреченного. Как и 45-я, значительного успеха достигли в ту ночь 40-я гвардейская танковая и 27-я гвардейская мотострелковая бригады полковников Н. Г. Веденичева и И. П. Елина. Они нанесли поражение противнику в районе юго-западнее Казатина и перерезали железную дорогу, ведущую из него в Винницу. Продвигаясь дальше в обход Казатина с юго-запада, 40-я гвардейская танковая бригада освободила Кордыгяевку и Прущинку, а 27-я гвардейская мотострелковая вышла в район деревни Пустох.

С какой радостью встречали советских воинов жители всех освобожденных населенных пунктов! Они рассказывали об ужасах гитлеровской оккупации, показывали места массовых казней патриотов, письма угнанной в Германию молодежи. Эти коротенькие весточки из фашистской неволи писались так, чтобы их не уничтожила немецкая военная цензура, но родители угнанных легко расшифровывали вложенный в них страшный смысл.

Так, в Кордышевке пожилая женщина показала нам письмо, присланное дочерью, окончившей до войны среднюю школу и готовившейся поступить в вуз, а теперь ставшей рабыней у немецкого помещика. Тяжко было читать это письмо. Начиналось оно обязательными словами: «Нас кормят хорошо». А дальше вперемежку с иносказаниями звучал еле сдерживаемый крик исстрадавшейся души: «Но пища эта мне не по желудку. Мама, прошу тебя, хоть немного пришли сухарей. Работаю много, мой костюм не нравится хозяину, пришли тот, что остался. Остап случайно отрубил кисть правой руки, сейчас его, кажется, отправили домой…».