Танки повернули на запад

Бойко недавно принял бригаду, находившуюся в резерве. Сейчас бригаде предстояло выполнить боевую задачу.

Бойко слушает Катукова, машинально кивает головой:

- Есть... понятно... будет выполнено.

- Не спеши со своим "будет выполнено"... Днестр идешь форсировать первым в армии. Пока другие бои ведут, фланги обеспечивают, ты с той стороны должен привет прислать, и с включенными фарами на Черновцы.;.

- Будет выполнено! - упрямо повторяет Бойко. - И насчет включенных фар тоже.

На лице его хитроватая улыбка сменяется задумчивостью, а задумчивость снова улыбкой. Глядя на Бойко, я никогда не могу понять, серьезен ли он, весел ли, насмешлив. Одно знаю: если немногословен, если отвечает "есть", "понятно", значит, волнуется.

Хотя Михаил Ефимович предупреждал Бойко о трудности задачи, но и он сам и я не отдавали себе отчета о степени этой трудности. У нас еще не было опыта форсирования крупных водных рубежей, а азарт успешного наступления все облегчал и, казалось, делал невозможное возможным.

Адъютант доложил Катукову о том, что радист перехватил донесение начальника штаба корпуса Дремова, адресованное Шалину. В донесении речь шла о выходе Горелова к Днестру и о захвате в Устечке моста через Днестр.

- Мост, это тебе не цибербульбер, - радостно хлопал себя по бокам Катуков, - определенно не цибербульбер... Поехали к Дремову.

За стеклами "хорьха" развертывалась панорама вражеского отступления. К Днестру были прижаты многие немецкие части. Бросая технику, обрекая арьергарды на смерть или плен, они катились к югу. После Тлусте "хорьх" едва двигался по узкому коридору между трофейными пушками, автомашинами, штабными и санитарными автобусами. Когда он застревал, встречные пленные с готовностью бросались на помощь, дружно упирались плечами, подбадривая себя непривычными для нашего уха выкриками, вероятно, соответствующими русскому: "Раз, два - взяли!".

Дремов развернул корпусной командный пункт в редком лиственном лесочке, неподалеку от Днестра. Человек простой и прямой, он не признавал никакой дипломатии,

держался свободно, независимо. Жидкие русые волосы на голове его были растрепаны, чистосердечная улыбка не сходила с губ.

- Не худо получается, Михаил Ефимыч?

- Не худо, Иван Федорыч,- соглашался Катуков. Командарм и комкор дружили с тех далеких времен, когда оба были взводными. - План форсирования у тебя есть?

- Чего нет, того нет. Не успели подготовить. Не ждал, по совести сказать, что Горелов так быстро к Днестру выскочит...

- Головы у нас с тобой не закружились? Мост-то цел?

- Чего не знаю, того еще не знаю. Приказал выяснить. Катуков сообщил о перехваченной телеграмме.

- Помимо меня шло. Может, в штабе сведения имеются, - Дремов вдруг насупился. - Не верится, чтобы немцы мост в целости оставили. Не похоже на них...

Радостное возбуждение постепенно уступало место тревоге. Мы с Катуковым решили немедленно ехать к Днестру.

Но не успел я сесть в машину, появился "дедушка" Ружин. Он хмурился, исподлобья поглядывал на меня, на Катукова.

- Как же так получается, бригада первой вышла к Днестру, а форсировать запретили?

- Запретили? - изумился я.

- Подполковник Бойко сказал, что ему приказано первым форсировать... Однако бригада наша, считаю, заслужила большего доверия.

- Ей никто в доверии и не отказывал. Командование полагало, что Бойко раньше выйдет к Днестру, так как он не связан боями, идет напрямую. Торговаться сейчас не время. На всех славы хватит.

- Мы и не торгуемся,- впервые с начала нашего разговора Ружин вскинул голову. - Помогите нам дополнительно получить бочку солидола и спирт.

- Зачем?

- Готовимся форсировать по дну... А вода ледяная. Ружин уже повернулся, когда я вспомнил:

- Мост-то цел?

- Взорван.

- Взорван? Ведь донесли...

- Когда доносили, был цел.

Я привык к тому, что от Ружина трудно добиться обстоятельного доклада, в лучшем случае можно получить ответы на вопросы.

Оказывается, вместе с первыми танкистами к берегу вышло несколько наших "конных" пехотинцев. С ними каким-то образом был начфин, старший лейтенант Чернышев. Недолго раздумывая, Чернышев скомандовал: "За мной!" - и на галопе устремился к мосту. Шестеро смельчаков проскочили на правый берег. После этого немцы взорвали заранее заминированный пролет моста...

Западный берег Днестра скрыт предвечерним сумраком. Я лежал на влажном песке у самой кромки темной, по-весеннему говорливой воды. Правее уходили в темень полукруглые фермы моста. Где-то впереди рухнул один из его пролетов. Я уже знаю, что правый берег здесь крут;

обрывист, скалист. Мне даже чудится, будто в бинокль видно отвесную стену, нависшую над рекой.

Бригада Горелова форсирует Днестр у южной окраины Устечко. На том берегу уже замполит мотострелкового батальона с группой автоматчиков, два телефониста (но связь почему-то еще не действует), один танк, первым прошедший по неровному каменистому дну.

Захватить плацдарм помогла группа бесстрашного начфина. Она приковала к себе огонь и внимание немецко-румынского гарнизона. Но связи с "начфиновцами" нет. Живы ли они, сейчас неизвестно.