Танки повернули на запад

И днем, несмотря на бомбежки, не пустовали дороги. О шоферском бесстрашии напоминали скелеты полуторок, "зисов" и легковых. Но сейчас машины, подводы, кухни тянулись непрерывным потоком, не дававшим улечься тяжелой ночной пыли. Рядом с молоденькими регулировщицами в заломленных набок пилотках дежурили офицеры связи, "маяки". Вехами служили наспех прибитые к столбам, начерченные мелом на заборах категорические указатели: "Хозяйство Супруна сюда", "МСБ Ходкевича 500 м", "Абдуллаев! Жду в Вознесеновке". На каждом повороте потоки раздваивались, но при этом не становились уже. Фронт получал завтрашнюю порцию боеприпасов, продовольствия и возвращал тех, кто пострадал сегодня в бою. Воистину, кровообращение войны!

Я велел Кучину взять в сторону и ехать полем. Колосящаяся пшеница пахла мукой, с лугов доносился пряный аромат зреющих трав. Но чем ближе к бригаде Бурды, тем крепче тянуло гарью, пороховыми газами, а потом - и приторным запахом разложения.

Пробыв с час в штабе и политотделе бригады, я пошел в окопы. Они уже не походили на аккуратные ровики, отороченные зеленеющими брустверами. Земля вокруг взрыхлена бомбами, снарядами, гусеницами танков, усеяна обломками орудий, траками, лопнувшими колесами, снарядными ящиками и всем тем, что оставляет после себя бой.

Нить окопов то там то тут прервана прямыми попаданиями. И когда на пути встречается воронка, когда наступаешь на торчащий из земли сапог или полу шинели, по спине пробегает легкий холодок.

Бригада не ела весь день. Только утром солдаты успели позавтракать.

Сейчас кухни подъехали к самым траншеям. И в первый момент не все бойцы поняли, почему им накладывают двойные порции.

Звяканье котелков, негромкие разговоры, редкий короткий смех. Иные, подрыв у дна окопа ниши и подложив шинели,спят.

В просторной землянке заседает партийное бюро. Напротив каждого - котелок. Парторг, прижав пайкой хлеба лист бумаги, записал решение и прочитал его.

- Принимаем тебя, товарищ У Колычев Степан Ильич, 1918 года рождения, соцпроисхождение - колхозник, занимаемая должность - командир отделения, кандидатом в члены ВКП(б). Завтра оправдаешь доверие.

Медведеподобный Уколычев молча повернулся и направился к двери.

- Позови следующего! - крикнул ему вслед парторг. Следующий - малорослый молоденький солдат с пухлыми щеками - торопливо дожевывал кусок и искал глазами, куда бы сунуть котелок.

- Ставь на нары. А если сильно голодный или идешь в охранение, можешь продолжать есть. Члены бюро не возражают?

Однако солдат не воспользовался этим разрешением. Он поставил котелок на край нар, одернул гимнастерку, снял с круглой остриженной головы пилотку и неожиданно мягким, почти девичьим голосом представился:

- Рядовой Шарахин прибыл... на прием в партию. Парторг бегло прочитал заявление, первые пункты анкеты. Посмотрел рекомендации.

- Стороженко, будешь говорить? Ты же рекомендовал его.

Стороженко нехотя поднялся:

- Нечего говорить. Солдат дельный, службу знает. Сегодня положительно показал себя. Ты чего краснеешь как девица? Какая перед тобой завтра главная задача как коммуниста, если примем?

- Ни шагу назад, стоять насмерть! Истреблять фашистских оккупантов!

Нежный девичий голос прозвучал почти грозно. Уходя, Шарахин забыл котелок, и парторг окликнул солдата:

- Сам заправься, посмотри, чтобы другие поели, и кто свободен, пусть отдыхает. Такое тебе первое партийное поручение.

Оплывали две рядышком заправленные в гильзу свечи. Когда распахивалась дверь, пламя рвалось с тонких фитилей и потом долго не могло успокоиться.

Это была ленинская землянка. Из глубины ее гневно и торжественно смотрела женщина в красном одеянии с текстом присяги в руке, мчался Чапаев в бурке, хитроумно улыбался Суворов. Четвертый плакат я не мог разглядеть в полумраке дальнего угла. Виден был лишь золотистый шишак шлема да слабо поблескивающая кольчуга.

4

Вернулся я уже на новый командный пункт. Прежде в этом зеленом молодом перелеске располагался штаб корпуса генерала Кривошеина. Корпус ночью сменил позиции, и обжитые штабные землянки еще "тепленькими" достались нам.

В шесть утра приехал Н.С. Хрущев. Катукова не было, и обстановку доложил Шалин. Никита Сергеевич обратился ко мне:

- Как с продовольствием? Что делается в госпиталях? Дороги? Запчасти? Горючее? Замена выбывших из строя офицеров, парторгов и комсоргов?

Я думал, что он, узнав все ему необходимое, поедет к соседям. Но у него были иные намерения.

- Надеялись, сейчас укачу? Не тут-то было. Я к вам надолго...

И это сильнее, чем другие признаки, убедило меня в необычности занимавшегося дня.

- Да, от вашей армии сейчас многое зависит, - продолжал тов. Хрущев. Военный совет фронта признал разумным ваше предложение. Таким образом, на вас легла дополнительная нагрузка. Сегодня денек, какого не видывали, а многие больше и не увидят...

Он посмотрел в узкое, прижатое к земле окошко, проследил за косым лучом, упиравшимся в угол блиндажа.