Танки повернули на запад

Но одних собраний и уговоров недостаточно. Необходимо найти новые формы учебы, которые будут интересны людям. Рождается идея технических конференций, посвященных одной теме - живучести танков.

Танковый мотор рассчитан на 200 моточасов. После этого он должен идти в капитальный ремонт. Но у нас уже есть машины, которые превзошли эту норму.

Танкист может зевать на строевой подготовке, а когда речь заходит о живучести "тридцатьчетверки", он не останется безразличным.

Минувшее наступление подсказало необходимость "осаперивания" танкистов. Танки уходят вперед, саперам за ними не угнаться. Кто будет обезвреживать минные поля, если не сами танкисты и десантники? Нет, от саперного дела тоже не отмахнешься.

Армия превращалась в учебный комбинат. Расписание занятий обретало силу приказа. На курсах лейтенантов готовились командиры экипажей и взводов. Семинары должны были помочь восполнить потери в парторгах и комсоргах. Своя учеба у штабников и своя - у политотдельцев. Проходят сборы интендантов и медиков, снайперов и разведчиков...

Гимнастерки не просыхали от дождей и пота. Но и отдых нужен. Младший лейтенант Мочалов откровенно признался, что, когда его взвод отправили на заготовку леса, он вместе с бойцами, забравшись в укромное место, проспал целые сутки.

- Даже опухли. Как пьяные были. Потом отошли. И все, что положено, наверстали... Нарубили дров... Вы не бойтесь, в прямом смысле нарубили...

Лес заготавливали для ремонта колхозных клубов, вернее, для красноармейско-колхозных. Пока армия находилась под Сумами, мы как могли и чем могли помогали местным властям.

Мочалов по собственному почину ввел в своем взводе ежедневно получасовые занятия по строевой. Я не верил глазам своим, глядя, как он бегает вокруг строя, командирски покрикивая:

- Не тяни ногу!.. Руку вперед до пряжки, назад до отказа!.. Ноги не слышу! Ноги не слышу!..

Оставил людей на попечение помкомвзвода и подошел ко мне:

- Не перегнул я насчет строевой?.. И мне думается, нет. Тут свой расчет. Трудно быть командиром во взводе, где прежде служил солдатом. В бою слушаются, а здесь иной раз и пошлют куда подальше... А вот как дам строевой минут на тридцать, каждый почувствует - командир... Знаю, чему вы улыбаетесь. Насчет того, что я плакался:

командирские навыки, мол, отсутствуют. Правда, отсутствовали, а стал командовать - появились...

Появились не только командирские навыки. Весь Петин вид изменился. Ворот плотно охватывает тонкую юношескую шею, на ногах ладные, сшитые из плащ-палатки сапоги. Грудь с двумя орденами и двумя медалями, туго обтянутая гимнастеркой, уже не кажется немощно-куриной.

Командиры-выдвиженцы наподобие Пети Мочалова порой проявляли больше настойчивости при обучении солдат, чем присланные из училища. Они по собственному опыту знали цену боевому умению.

Военный совет получил письмо от ветерана нашей танковой армии сержанта Ковалева, который находился на курсах под Москвой. Раненый Ковалев еще в госпитале внес пятнадцать тысяч рублей на строительство танка и просил И. В. Сталина, чтобы ему дали возможность стать механиком-водителем собственной боевой машины. Сталин телеграммой поблагодарил Ковалева и заверил, что желание его будет удовлетворено.

Сержанта Петра Ковалева после излечения послали на курсы. Там он сдружился с Иваном Скакуновым, Леонтием Кулюбой и Григорием Шкутом. Показал им телеграмму Сталина, и те тоже решили отдать все свои деньги на строительство танков.

"Вчетвером мы внесли на два танка и ждем не дождемся, когда, закончив курсы, получим их, - писал Ковалев. - Смущает одно - попаду ли в свою часть. Боюсь, направят куда-нибудь еще. Воевать, конечно, можно всюду. Но все же хочется в свою бригаду, к своим хлопцам. Скакунову, Кулюбе и Шкуту я порассказал о нашей армии. Они тоже желают попасть к нам, тем более что бригада теперь - гвардейская.

Прошу от себя и от моих новых товарищей - похлопочите, чтобы мы попали в нашу гвардейскую часть, а уж мы оправдаем доверие".

Я написал в Москву в Главное управление бронетанковых войск, и мне ответили: просьбу Ковалева уважим.

Наступил день, когда на станцию Сумы прибыл эшелон, на платформах которого возвышались скрытые серым брезентом танки.

Сброшен брезент, и по настилу медленно, словно пробуя гусеницами прочность бревен, спустилась "тридцатьчетверка". На башне ее - гравированная пластинка: "Танк построен на средства патриотов нашей Родины товарищей Ковалева П.Я. и Скакунова И.М.".

А с соседней платформы сползает танк, на башне которого такой же текст, только имена другие: Кулюба Л.С. и Шкут Г.Е.

Вдоль железнодорожного пути застыла в торжественном строю бригада. На правом фланге колышется, переливается на солнце новенькое, лишь второй раз расчехленное гвардейское знамя. Воздух наполнен ритмичным гулом моторов.