Танки решают все!

— Нам, русским, неудобно вести сепаратные переговоры, — равнодушно сообщил Сталин. — Существует соглашение с союзниками, запрещающее нам вести сепаратные переговоры. Лишь в случае крайней необходимости мы могли бы вступить в подобные переговоры с официальными властями Германского рейха.

— Никаких официальных властей Германского рейха не существует, — опустив взгляд, мрачно произнес Клюге.

Граф Шуленбург, лучше военачальников понимавший начатую Сталиным игру, добавил:

— Вы ведете не сепаратные переговоры с правительством враждебного государства. Здесь находятся военные парламентеры, речь идет о сдаче в плен небольшой войсковой группировки либо о совместных боевых действиях против общего врага. Для таких переговоров не требуется санкция Вашингтона или Торонто.

— Ну, если вопрос поставлен таким образом, это меняет дело, — согласился Сталин. — Действительно, мы не спрашивали разрешения союзников, когда принимали капитуляцию фельдмаршала Паулюса в Ростове. И когда Румыния повернула штыки против фашистов, мы тоже не ждали согласия из-за океана.

Болгарию, Италию, Венгрию он упоминать не стал и попросил гостей изложить предложения по существу дела.

Два фельдмаршала коротко описали положение в окруженной стране. Меньше недели тому назад, 20 октября, войска СС и перешедшие на их сторону части Вермахта захватили Берлин. По обвинению в измене были казнены президент рейхстага, многие депутаты, назначенные Герингом министры, а также фельдмаршалы фон Бломберг, фон Браухич, Вицлебен, Лист, Мильх и гросс-адмирал Редер. Убиты великие полководцы Гёпнер и Клейст. Вооруженные силы Германии раскололись. Путчистов удалось выбить из Берлина, так что теперь Совет военных командиров контролирует всю Силезию и Померанию. Свою лояльность совету выразил главком группы армий «Запад» фельдмаршал Модель, войска которого продолжают удерживать территорию от Парижа до исконных земель Рейха.

— То есть Эльзаса и Лотарингии, — уточнил фон Шуленбург.

Последнее замечание не могло быть случайным. Старый опытный дипломат намекнул, на какие послевоенные границы рассчитывает Совет Кригскоммандеров. Для того и проводятся переговоры: стороны называют свои притязания, а потом постепенно отказываются от некоторых.

— Примерно две трети Рейха оказались под властью безумцев, — продолжал Клюге. — Я имею в виду эсэсовских фанатиков Дитриха и Далюге. Они поднимают фольксштурм и «Гитлерюгенд», они направили во все пехотные дивизии подразделения СС, чтобы гнать солдат в бой под дулами пулеметов. Мы вынуждены просить у вас помощи.

В разговор опять включился фон Шуленбург:

— Вы, господин Сталин, говорили, что антигитлеровская коалиция ведет войну не против немцев, а против нацистов. Как видите, немцы… — он показал на своих спутников и на команду Тельмана. — …Немцы готовы воевать против нацистов вместе с вами.

Отсидевший десятилетие в Гитлеровских застенках Тельман свирепо зыркнул глазом. Он слишком хорошо помнил времена, когда генерал Рундштедт, командовавший Берлинским гарнизоном, выводил на улицы солдат Рейхсвера, чтобы разогнать демонстрации левых партий, чтобы защитить штурмовиков-наци от рабочих дружин компартии… Сейчас-то постаревший волк поджал хвост и прибежал просить помощи у вчерашних врагов. Тельман плохо понимал, чего хочет Сталин, но невозмутимый вождь советских коммунистов явно вел свою хитрую игру. Впрочем, он уже переиграл противников на поле боя, наверняка одержит победу и в политической игре, где нет ему равных…

Вертя пальцами папиросную коробку, Сталин осведомился равнодушно, какими силами располагают военные группировки на территории Германии. Ответил ему Рундштедт, назвавший цифры, уже известные советской стороне: Совету командиров подчинялось чуть больше миллиона солдат и большая часть Люфтваффе, у нацистов было три танковых корпуса, хотя оставалось немного меньше личного состава. Еще тысяч семьсот находились в подчинении Моделя и до двух миллионов стояли по периметру германских границ, не примкнув ни к одной из сторон.

— Беда в том, что войска Зеппа и Далюге рвутся в бой, они считают нас предателями, — было видно, что Гальдеру нелегко делать такие признания. — Они готовы продолжать войну, воевать против всего мира до последнего немца. Те войска, которые подчиняются нашему командованию, морально сломлены. Офицеры и солдаты хотели бы поскорее закончить войну и не стрелять ни в русских, ни в немцев. В соединениях начался разброд, растет дезертирство, падает дисциплина.

Примерно то же самое творилось на фронте у нас в 17-м, — подумал Сталин. Подержать бы их немного в блокаде — армия разбежится, страна развалится, и можно голыми руками брать. Но есть опасность, что эсэсовцы выиграют еще одно сражение, и тогда миллионы «фельдграу» примкнут к победителям. И перед нами снова встанет прежняя Германия, вдвое опаснее, чем прежде.